Чудак на холме. Лев Юрьевич Альтмарк

ребята из отдела по борьбе с наркотиками, может, и знают, но убойщиков об этом никто не информировал. – Твой Янив погиб в перестрелке, а тебя удалось спасти. Цени это…

      – Спасибо…

      – На здоровье. Тогда следующий вопрос: опиши мне внешность Элирана Розенталя.

      – Неужели у вас нет его фотографии?

      – Не слышу ответа, – Лёха окончательно сдёргивает с лица раненого кислородную маску, которую тот всё время пытается натянуть на нос. – Пока не ответишь, мы от тебя не отвяжемся.

      Парень начинает глотать воздух и задыхаться:

      – Мне плохо, позовите врача. Я не могу дышать, мне больно…

      – Будет ещё больнее, – Штрудель демонстративно тянется к капельницам. – Сейчас потихоньку начну выключать тебя, а?

      – Хорошо, расскажу. Только маску верните… Что вы хотите узнать?

      – Возраст, внешность, рост, манеру разговора – всё, короче.

      Лёха лезет в карман за портмоне, извлекает фотографию Розенталя и суёт мне.

      – Возраст – лет тридцать, может, сорок, – начинает парень. – Не старый ещё…

      Разглядываю фотографию – там снят полный пожилой дядька, которому на вид не меньше шестидесяти лет. Морщинистое загорелое лицо и короткий седой ёжик. Левый глаз немного косит.

      – Подожди, – обрываю его, – ты давно на него работаешь?

      – Всего две недели, – парень с опаской поглядывает на меня и на всякий случай прикрывает глаза, – раньше у них какие-то проблемы были, и они сидели тихо. Но я об этом ничего не знаю. А потом снова стали набирать бойцов. С Янивом мы вместе в школе учились, вот он и позвал меня.

      – Значит, раньше ты Розенталя не видел?

      – Говорю же, что нет.

      Лёха понимающе кивает головой и продолжает допрос:

      – Вопрос остаётся прежний. Расскажи о его внешности – лицо, волосы и остальное. Рост, телосложение, какие-то запоминающиеся детали – наколки, голос…

      – Рост у него средний, сам крепкий, но не толстый. Видно, боксом или борьбой занимался… А вы что, ничего про него не знаете? Он же меня потом достанет и убьёт, где бы я ни оказался!

      – Пока что ты оказался здесь, а мог бы с остальными твоими собратьями сейчас прохлаждаться в морозилке морга!

      – Всё равно ничего не буду больше рассказывать! Я жить хочу, – но заметив, как рука Штруделя снова тянется к кислородной маске, парень торопливо продолжает: – Лицо у него обычное, только нос поломан – ну, как у всех боксёров. Волосы русые, очень короткие, залысины есть. Что ещё? Глаза светлые, но взгляд какой-то странный. Даже когда в твою сторону не смотрит, кажется, что сверлит тебя…

      – Голос?

      – Голос обыкновенный. Говорит медленно, но очень внятно. С пол-оборота заводится, и тогда уже – крик.

      – Что ещё?

      – Всё вроде бы.

      – Да, небогато, – Лёха вопросительно смотрит на меня и разводит руками. – Но мне кажется, что на фотографии совершенно другой человек.

      – Это я уже понял, – подсаживаюсь поближе к раненому и пытаюсь изобразить из себя доброго полицейского: – А скажи-ка, приятель, ты видел, как с ним его