Блудное художество. Далия Трускиновская

что случилось далее, Архаров никак не ожидал. Из шеренги вышел Шварц.

      Он встал прямо перед обер-полицмейстером, изобразив на своей физиономии, в обычное время довольно скучной, окончательную отрешенность от мирских хлопот.

      Не успели подрядчик с супругой недоуменно переглянуться, два шага вперед сделал Вакула.

      Этот монах-расстрига из прошлой жизни взял в нынешнюю лишь огромную бороду, столь пространную, что только в две растопыренные ладони и мог ее огладить.

      – Я что ж, ваша милость? – спросил он Архарова мощным басом и сам же ответил: – Как начальство, так и я. Филя, а ты что же?

      Четвертым вышел повар Филя-Чкарь, также из мортусов, седой и с хорошо видными знаками на лице.

      Пятым выскочил Захар Иванов, еле удерживая хохот.

      Шестым – степенный Тимофей Арсеньев.

      Седьмым – Федька Савин, а далее уж было не понять, кто за кем.

      От всей шеренги остались только Никишка и старик Дементьев.

      Маленький Никишка толком не понял, что тут творится, понял лишь, что от старших что-то важное требуется. Обнаружив себя на краю несуществующей шеренги совсем одного, он забежал впереди всех и встал перед Архаровым очень довольный, что выполнил приказание.

      Старик же Дементьев плюнул и без обер-полицмейстерского позволения пошел прочь.

      – Ну, братец, выходит, все разом твою девку обидели, – сказал Архаров обалдевшему подрядчику. – Лучше бы ты за ней смотрел – и не было бы срама. Ступай-ка ты подобру-поздорову, да и с девкой своей вместе. Недосуг нам с ней разбираться…

      Когда незадачливые посетители убрались со двора, обер-полицмейстер, проводив их взглядом, повернулся – и увидел шеренгу своих архаровцев.

      – Ну, что встали? Делать нечего? Пошли вон, пока на дробь не напросились! – прикрикнул он на свое воинство.

      И точно – каждый сам знал, где ему быть, у Пречистенского дворца ли нести службу, в Коломенское ли ехать, где для государыни приводили в порядок старинные апартаменты, с десятскими ли в обход города…

      Минуты не прошло – на дворе стояли только Архаров и Шварц.

      – Ну, Карл Иванович, потешил! – сказал Архаров. – Уж от кого, от кого, но от тебя не ожидал.

      – Обвинение было высказано всем архаровцам, – ответил немец, – а поскольку я уж который год являюсь оным, то и полагал, что ко мне оно тоже относится. Поскольку мы, архаровцы, связаны круговой порукой, то я счел себя вправе ответить один за всех, зная, что мне ваше неудовольствие менее, чем прочим, угрожает.

      – И выходил бы тогда первый.

      – Я не мог предвидеть, что Ваня опередит меня.

      – Вот дуралей, – сказал, имея в виду Ваню Носатого, Архаров. – А коли бы вы все меня не насмешили? Он бы за всех и отдувался.

      – Ваша милость, Николай Петрович, а он бы с той девкой охотно под венец пошел. Девка с прибылью, так и он не купидон.

      – Ну да, ну да… Честную ему не отдадут, а эту… – пробормотал Архаров. – Прелестно… Жених нашелся на мою голову…

      Слово «жених» почему-то вызвало из памяти лицо и речь княгини