Модэ (сборник). Владислав Пасечник

изложить его, требовались новые слова и новые звуки.

      Полгода назад я впервые услышал историю о пропавшем археологе и решил, что обнаружил наконец отправную точку для своих поисков. Так я стал волонтером на объекте Караташ-5.

      Три месяца я работал в экспедиции, пытаясь узнать подробности через участников истории. Лето прошло. То, что казалось поначалу удивительным и занимательным, сделалось пресным и знакомым. Даже медвежьи следы на прохожей тропе. Даже скала, повисшая над разбитой дорогой, – огромная каменная щепа, вонзившаяся в гору своим острием. Непривычны были только люди – каждому из них я удивлялся, как и в первый день. Возможно, это были люди простые и вполне заурядные, но чутье мое уже обострилось, и в каждом я видел ценную часть истории, каждый содержал в себе особенную прелесть. Я взял за правило ни о чем не расспрашивать – только наблюдать за ними. Предмет моих поисков все это время был отделен от меня тонкой, почти прозрачной преградой. Я мог видеть только размытые очертания этого «нечто» и приблизительно представлять его, но оно все равно было недоступно моему прямому наблюдению.

      – Х…ло ты, а не писатель, – проворчал Специалист ласково.

1

      Утром отряд остановился возле колодца, и молодые волки смогли наконец попить. Солоноватая вода из колодца избавляла от жажды и нагоняла сон. Ашпокай опустился на шею лошади и закрыл глаза, бессильно свесив руки. Кто-то из товарищей больно толкнул его в бок, и Ашпокай беспомощно и сонно вздернул голову и выругался, вызвав у всех смех. Он тоже засмеялся, глядя на товарищей, на их лица, на белые зубы, на истлевшие рубашонки на их плечах, распахнутые, как всегда, растрепанные ветром.

      – Дааа… давно я не пил кобыльего молока, – вздохнул Соша.

      – Эх, скорей бы река, а то меня вошь заела, – заныл Инисмей.

      – Вошь? Тогда вода тут не поможет, – насмешливо отозвался Соша. – Старики говорили, нужно коровьей мочой умываться.

      – Хех… – Инисмей скривился. – Врешь, болотная крыса…

      Соша приблизился и отвесил ему смачную оплеуху. Инисмей засопел и втянул голову в плечи.

      – Нечего лаяться, – улыбнулся Ашпокай. – Соша правду сказал, я тоже слышал… мочой надо.

      – Мочой! Коровьей мочой! – загалдели со всех сторон мальчишки.

      – Ну вас всех, – огрызнулся весело Инисмей.

      Тут Михра коротко свистнул. На стоянке сразу наступила тишина. Все смотрели на Михру. Сейчас на лице его не было страшной зубастой маски из лосиного рога, и все видели розовый шрам, расчертивший его левую щеку от уголка рта до уха. Вместо кожи на щеке была нежная мякоть с чуть темными краями – след от хуннской стрелы.

      Михра самый старший в своре молодых волков, все остальные – мальчики, всего десять душ, смуглые, тонкие, всегда голодные.

      Недавно они принесли Клятву. Ашпокай хорошо помнил эту ночь: на княжьем кургане, в горьком дыму костров, они стояли, обнажив тощие груди с черной россыпью татуировки. Михра ходил меж ними, как злой дух, освещая их лица светом головни.