На пороге чудес. Энн Пэтчетт

ночь зубы и смотрели телевизор в комнате, примыкающей к кухне. Теперь им эта роскошь позволялась каждый вечер – а прежде она ограничивалась выходными. Войдя, Марина сказала им «привет», но они даже не повернули головы. Двое младших пробормотали в унисон «привет», когда мать настояла на этом, а старший так ничего не ответил. Мистер Фокс совершил ошибку, сказав Марине, что ее, а не Андерса, хотели послать на поиски доктора Свенсон. Теперь ее не покидало чувство вины перед семьей Экманов, она смотрела на мальчишек и думала, что лучше бы тогда поехала она.

      – Закажу заупокойную службу. Такую службу заказывают в случаях, когда нет тела умершего, если человек погиб, скажем, в авиакатастрофе, – негромко ответила Карен.

      – Извини, – сказала Марина. – Значит, закажешь заупокойную службу.

      Карен заглянула сквозь арку в телевизионную. Мальчики в теплых рубашках и фланелевых пижамных штанах сидели на длинном диване, обитом рубчатым плисом. Младший, самый бледный, лежал на Пиклесе, словно на ковре. Все трое не отрывали глаз от экрана.

      – Что удивительно – они все слышат, – шепнула Карен. – Они даже не слушают, но их уши все равно ловят все. Я отправлю их спать, и кто-нибудь из них непременно спросит: «Когда мы будем хоронить папу?»

      Карен налила себе вина и, подняв бутылку, вопросительно посмотрела на Марину. Марина кивнула.

      – Похороны! – выкрикнул средний мальчишка, не оборачиваясь.

      Хихикнул и замолк.

      Марина подумала про раскисшую от дождя землю, в которой похоронен Андерс, и потянулась за бокалом…

      – Прости, – сказала она Карен.

      – Бенджи, перестань, – резко сказала Карен. – Нет-нет, просто я пытаюсь что-то осмыслить. Андерс говорил тебе, что я изучала в колледже русскую литературу? Мне хочется найти русских друзей. Я могла бы разговаривать с ними по-русски. Например, о Чехове, – она взяла вино, отошла к дальней стене кухни и открыла дверь-жалюзи, ведущую в просторную кладовку.

      Марина прошла следом за ней.

      Даже там все было чисто и аккуратно, яркие коробки с крупами выстроены по высоте.

      Понизив голос, Карен продолжила тему:

      – Иногда мне кажется, что они слышат разговоры людей на улице, особенно если речь идет о нас. Мальчики знают все, судя по их разговорам между собой. Конечно, они не все понимают, но все слышат и запоминают. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, в каком возрасте ты потеряла способность слышать все вокруг?

      – Нет, я никогда об этом не думала, – честно призналась Марина.

      С минуту Карен глядела куда-то невидящим взором, словно ее душа улетела из тела и так же быстро вернулась.

      – Сегодня я получила письмо.

      Глупо было спрашивать, но Марина все-таки произнесла имя Андерса; ее сердце бешено колотилось в груди.

      Карен кивнула и извлекла из кармана свитера голубой конверт аэрограммы. Положила его на ладонь, и они обе уставились на него, словно он мог в любую минуту выпустить крылья и улететь. Адрес написан рукой Андерса: «Карен Экман… Иден-Прери». Почерк – как у отличницы