Стихийник: Артефакт душ. Alex Nox

к себе, задала первый пришедший в голову вопрос:

      – Ты и правда древнее зло?

      Брови мужчины поползли вверх. Он отклонился на стуле, скрещивая на груди руки и улыбнулся:

      – Возможно.

      – И ты хочешь, чтобы мир погряз в войне между людьми и такими, как ты?

      Усмешка на заросшем щетиной лице стала шире. Альх подался вперед:

      – Ты, наверное, хотела сказать «такими, как мы».

      – В отличие от тебя, я не убийца и не намерена ею становиться.

      – Отчего же? Ты неплохо обращаешься с клинком. Я оценил, как здорово ты проткнула того стражника. Если бы приложила побольше сил, моя помощь не потребовалась бы.

      – Я защищалась.

      Альх пожал плечами:

      – Слабакам свойственно искать себе оправдания. Они никогда не признаются даже себе, что получили удовольствие.

      Эйлин хотела возразить, но мужчина перебил:

      – Мне глубоко плевать на этот разлагающийся мир, я хочу, чтобы такие, как твой отец, оставили меня в покое, а ты – закрыла рот и дала мне спокойно поесть.

      Он зачерпнул ложку супа и с наслаждением засунул ее в рот, теряя к собеседнице интерес. Зато у девушки интереса стало больше. Напряжение, что сковывало ее вначале, спало, и Эйлин, указав на висевший на шее стихийника кварц, произнесла:

      – Я пыталась призвать то существо. Но оно не явилось.

      Ложка замерла у рта мужчины:

      – Ты пыталась вызвать моего фамильяра?

      Эйлин сконфузилась и кивнула:

      – Думала, он поможет, скажет, как тебя лечить. Ведь мои песни не помогали, травы и настои были бесполезны.

      – Глупая девчонка, чтобы призвать фамильяра, нужна кровь его хозяина и сакральные слова. Ты знаешь эти слова?

      Девушка отрицательно качнула головой.

      – Тогда ради какой бездны ты трогала мои вещи?!

      – А ради какой бездны ты умирал?! Древнее зло не может лежать трупом!

      Райнхард раздраженно повел плечами, но продолжать пустое пререкание не стал. Смерил девушку задумчивым взглядом и, как ни в чем не бывало, произнес:

      – Я тебя прощаю.

      – За то, что пыталась тебя спасти? – негодующе воскликнула она, поперхнувшись чаем.

      – Если бы твой болван-отец сразу отдал мне руну, ничего бы этого не случилось. Моя связь с потоками восстановилась бы, и исцеление пошло бы быстрее. И тебе не пришлось бы строить из себя целителя и напевать мне свои дрянные песни, ожидая, когда я сдохну.

      – Что-о-о?! – Эйлин задохнулась от несправедливого обвинения и резко вскочила на ноги, задев чашку, из которой пила. Хотела сказать что-то обидное, но прикусила язык и попятилась: чашка отлетела в сторону мужчины и выплеснула содержимое ему на колени.

      Райнхард медленно поднялся. Его лицо из язвительно-добродушного стало непроницаемым, ухмыляющиеся губы превратились в тонкую линию:

      – Ты знала, что это были мои любимые брюки?

      – И поделом! Нечего говорить мне гадости! – Она упрямо вздернула