Где нет зимы. Дина Сабитова

Присядь тут, Лидочка уже заканчивает.

      И указывала мне на бархатную банкетку, стоящую в коридоре.

      Я сидела на банкетке и думала, что будет, если однажды я отвечу Белле Борисовне:

      – Нет, это не я! Это старуха Грюнфельд из темного-темного леса!

      Может быть, тогда Белла Борисовна откроет глаза, посмотрит на меня и даже спросит, как меня зовут.

      Я сидела, думала и ждала, а потом из-за портьеры появлялся Миша. И я представляла, что передо мной сцена, а Миша – известный артист, и вот он выходит перед полным залом, и все на него любуются.

      Миша чаще всего выходил с урока весь красный и сердитый.

      – Привет, – говорила я.

      – Угу, – отвечал Миша.

      – Ты уже уходишь? – спрашивала я.

      Да, я понимаю, что это глупый вопрос. Но мне хотелось поговорить!

      – Угу, – повторял Миша.

      – Ну, пока, – прощалась я.

      – Угу, пока, – кивал Миша.

      К весне я уже выучила ригодон, и старинную французскую песенку, и еще белорусскую народную песню про перепелочку. Но тут мама поссорилась с Лидией Иосифовной, и я перестала ходить на музыку.

      Потом мы с Мишей окончили садик.

      И я думала, мы больше никогда не встретимся.

      30 августа мы с Шурой пришли в школу на «пробный день».

      В этой школе и моя мама училась, и Паша учится.

      Школа большая, пять этажей. Как бы мне там не заблудиться, когда останусь одна.

      Бабушка долго смотрела списки, а потом сказала:

      – Ты учишься в первом «А» классе. У заслуженной учительницы Недыбайло Ю. С.

      – Не до чего? – решила уточнить я.

      – Не-ды-бай-ло, – ответила бабушка. – Фамилия такая. А Ю. С. – имя, Юлия Станиславовна.

      Фамилия учительницы мне сразу не понравилась. Но я знаю, что нельзя судить о человеке по его фамилии. Человек же не виноват, что у него такая фамилия, правда?

      – Ты ее знаешь? – удивилась я.

      – Знаю, – сухо ответила Шура.

      – Она хорошая? – заволновалась я. И представила, что учительница Недыбайла должна быть огромная, как каменная великанша, с большими руками и ногами. Так что я заранее испугалась.

      Шура почему-то молчала и продолжала вглядываться в списки.

      – Пойдем, Шура, – я тихонько подергала бабушку за рукав.

      Хотя мне с каждой минутой было все страшнее и страшнее от того, что надо будет встретиться с заслуженной учительницей Недыбайло, я все равно ужасно боялась опоздать на этот «пробный урок». И еще боялась: вдруг меня сразу попросят что-нибудь прочитать – я ведь плохо читаю. Мне читает Паша, и у него получается здорово: все герои говорят своими голосами. А если я читаю сама, то у меня все как-то медленно и одинаково: бу-бу, бу-бу…

      И когда заслуженная Недыбайла услышит, как я плохо читаю, она скажет мне: «Ты совсем глупая девочка, и я не буду тебя ничему учить, а буду только ругать и ругать все время!»

      А если мы еще и опоздаем…

      Но тут Шура сказала:

      – Эй! А как фамилия твоему приятелю Мише?