Мои печальные победы. Станислав Куняев

страны» герой Самойлова с таким же «весельем» и «балагурством», так же «гуляючи» вслед за частями, взявшими город штурмом, входит в него и, как хозяин, диктует свою волю местным обывателям, крутит романы с немками, особенно податливыми, поскольку у победителя есть и «тушенка», и «водка», и «папиросы»… «Инге нравится русская водка». Роман развивается на глазах у жениха Инги – букиниста из Потсдама, Ингина тетка просит «один бабироса» – «Папироса! – цежу я с ухмылкой»; «мы сидим с женихом, словно братья»… Но герой поэмы ухмыляется над глуповатым женихом, который очарован коварным хлебосольством «победителя», покупающего «фрейлину» разгромленного народа за банку тушенки и рюмку водки… А что записывает победитель в альбом барышне, услужливо преподнесенный ему? – нечто глумливое: «Фроляйн Инге! Любите солдат, всех, что будут у Вас на постое»…

      Именно в этой поэме, написанной в 1954 году, у Самойлова окончательно прояснились подлинные черты его любимого героя, облик которого он в полный рост нарисовал в стихотворении «Маркитант», написанном в середине 70-х годов.

      Фердинанд, сын Фердинанда,

      Из утрехтских фердинандов,

      Был при войске Бонапарта,

      Маркитант из маркитантов.

      Впереди гремят тамбуры,

      Трубачи глядят сурово,

      Позади плетутся фуры

      Маркитанта полкового.

      Бонапарт диктует венским,

      И берлинским, и саксонским,

      Фердинанд торгует рейнским,

      И туринским, и бургундским.

      Бонапарт идет за Неман,

      Что весьма неблагородно.

      Фердинанд девицу Нейман

      Умыкает из-под Гродно.

      Русский дух, зима ли, бог ли

      Бонапарта покарали.

      На обломанной оглобле

      Фердинанд сидит в печали.

      Вьюга пляшет круговую.

      Снег валит в пустую фуру.

      Ах, порой в себе я чую

      Фердинандову натуру!..

      Я не склонен к аксельбантам,

      Не мечтаю о геройстве.

      Я б хотел быть маркитантом

      При огромном свежем войске.

      Фердинанд имел реального прототипа. В своих воспоминаниях, рисуя родословное древо Кауфманов, поэт писал: «За прадедом начинается некий генеалогический туман, откуда выплывает фигура Рафаэля Фердинанда, солдата или маркитанта наполеоновских войск. Маркитант сей, по легенде, отступал с Великой армией, застрял в городе Борисове, где осел, женился и прославился основанием обширного рода»…

      Но стихи – убедительней воспоминаний. Стихотворение «Маркитант» отозвалось в литературной судьбе Самойлова неожиданным образом и определило его взаимоотношения и с миром, и с Юрием Кузнецовым.

      Вначале Самойлов принял появление Кузнецова с восхищением и опаской: «Стихи Ю. Кузнецова в «Новом мире». Большое событие. Наконец-то пришел поэт. Если мерзавцы его не прикупят и сам не станет мерзавцем, через десять лет будет украшением