Зуб дракона. Алексей Клёнов

налил полстакана водки, одним глотком опрокинул себе в глотку и спокойно спросил, пьяно рыгнув:

      – Ну, и что ты психуешь? Все идет, как задумано. Мент убедился, что ты придурок?

      – Да.

      – Ну, вот видишь. Убедился, отпустил. Чего тебе еще надо? Не психуй, сынок, не надо. Наше дело спокойно надо делать. Я бы даже сказал – хладнокровно.

      Я еще немного отпил из бутылки, чувствуя, что меня начинает поташнивать от его рожи и злость начинает холодить руки.

      – Я не психую, но дальше так продолжать опасно. Если еще раз застукают, то меня на контроль поставят, и мое постоянство уже нам на руку не сыграет. Когда на дело пойдем?

      Ханыга сунул в рот папиросу, прикурил и мрачно посмотрел на меня.

      – Что, фраер, очко взыграло? Это тебе не бабу силком брать…

      Заметив, что я побледнел от злости, он сказал успокаивающе:

      – Ну, ну, ну! Только без этого. Не заводись, я пошутил. И сам знаю, что ты парень горячий. Только спешить сейчас не надо. Спешить надо знаешь когда? Вот то-то же. И ты мне дела не ломай, и себе, кстати, тоже. А потому делай, что велю, и не вякай покуда. Когда будет надо, тогда и пойдем.

      Я раздраженно переспросил:

      – Когда будет это «когда надо»?

      Ханыга от моего упрямства тоже обозлился:

      – Вот что, парень. Ты из себя козырного не строй, я здесь главный, понял? Не забывай, что ты мне по гроб жизни обязан. Вот Сашка ждет и не вякает, и ты жди.

      Я огрызнулся, чувствуя, что готов огреть его бутылкой по угловатому черепу.

      – Сашка по магазинам не ходит, под дурака не косит. И не его сегодня мент прихватил, а меня.

      Ханыга закивал плешивой башкой.

      – Верно. Потому и доля у него будет меньше, согласно риску. А ты за свой кусок стараешься.

      Он хлопнул себя по худым коленям волосатыми ручищами и крякнул:

      – Ладно, соколики, скоро пойдем. У меня на почте одна шалава работает, она сообщит нужный момент.

      Я вскинул на него глаза, а Сашка аж подался вперед всем своим худым телом. Облизнув пересохшие губы, я растерянно спросил, чувствуя, как горячая волна растекается по груди:

      – Какая шалава? И почему на почте? Хотели же кассу брать…

      Плеснув себе еще водки, Ханыга успокоил меня.

      – Шалава темная, не трухай. Она ничего не знает, я у нее в обход все узнаю. Почему на почте, спрашиваешь? Потому, что там охранной сигнализации нет, допер? Через пару-тройку дней пенсионерам деньги привезут. Ты знаешь, сколько у нас в районе пенсионеров? А я поинтересовался: почти двадцать тысяч. Каждому по сто – сто пятьдесят штук, прикинь – сколько будет?! То-то же! Деньги, конечно, привозят не в один день, а частями. Выберем день, когда будет больше, я у шалавы своей узнаю. Вот так, орелики!

      Пораскинув мозгами, я согласился с его рассуждениями и нехотя буркнул:

      – Ладно. Ты наш уговор не забыл?

      Крякнув от выпитого, Ханыга занюхал хлебом и оскалил остатки