Зуб дракона. Алексей Клёнов

сообщи трезвякам по рации. Пусть заберут, у нас на них уже места нет.

      Второй сержант молча повернулся, но первый окликнул его.

      – Подожди. Забери-ка вот этого. – И указал на меня рукой. Я еще не успел открыть рот, как Валька предостерегающе поднял руку.

      – Это со мной, сержант. Вот этих троих заберите, я позже зайду в отделение, помогу составить протокол. Вы из сто двенадцатого?

      – Нет, из девяносто шестого.

      Валька кивнул головой.

      – Хорошо. Пусть их затолкают в обезьянник. Проспятся, я потолкую с ними.

      Второй сержант пробурчал вполголоса:

      – Им не обезьянник, им врач нужен. Надо же так отделать…

      Валька резко обернулся на его голос.

      – Придержи язык, сержант. Ты, когда один против троих идешь, тоже силу удара рассчитываешь, или как?

      Сержант угрюмо молчал, глядя в сторону. Валька повысил голос:

      – Не слышу, сержант!

      – Так точно.

      Валька вскипел:

      – Что, так точно?!

      – Так точно, не рассчитываю.

      Валька поиграл желваками, в упор глядя на сержанта, коротко махнул рукой и сказал, как отрезал:

      – Занимайтесь своими обязанностями, сержант.

      Тот козырнул, отчеканил «Есть» и трусцой побежал к машине.

      Я смотрел широко раскрытыми глазами на все это и пытался сообразить: что же происходит? Валька, безо всякой необходимости, жестоко избил всех троих, а эти два сержанта так спокойно на это реагируют? Один попытался было вяло протестовать, да и то сразу замолчал и послушно побежал выполнять приказание. В голове у меня это не укладывалось. Конечно же, я был зол на этих парней, о чем речь? Но ведь должна же быть мера? Неужели только за одну похабную фразу можно так спокойно и хладнокровно избить человека? Так или примерно так я рассуждал. За точность моих мыслей поручиться сейчас трудно. После удара в голове у меня все звенело, гремело, хлябало и раскачивалось, как товарный состав на стыках. А Валька, как ни в чем не бывало, хлопнул меня по плечу и спросил:

      – Ну что, Игорек, шампанского-то возьмем?

      Я промычал что-то неопределенное, и Валька это что-то расценил как согласие. Подойдя к окошечку магазина, он протянул деньги и коротко, тоном приказа, сказал:

      – Шипучки.

      Взяв бутылку и сдачу, он вернулся и со смехом потянул меня за рукав.

      – Э-э-э, Игорек, да ты от страха совсем одеревенел. Ну, пойдем, пойдем. Все уже кончилось.

      Я двинулся следом за ним, машинально переставляя ноги, все еще находясь под впечатлением происшедшего. Опомнился я только у самого дома. Покосившись на Валькино лицо, спокойное и непроницаемое, словно маска, я спросил:

      – Валька, а нужно ли было так?

      Похоже, я его недооценил, полагая, что он даже не думает ни о чем. Потому что в следующее мгновение он резко повернул меня к себе, схватив за отвороты