Грехи царя Омара. Шахразада

побеседовать».

      – Благодарю тебя, дочь моя, – прошептал Назир. – Я увидел все, что мне было нужно. И теперь знаю, что должен делать.

      – Хорошо, отец! Да смилуется над малышом Аллах всесильный! Да дарует ему счастье и здоровье на долгие годы!

      И звездочет Назир на цыпочках вышел из покоев, надеясь, что сейчас мудрый Георгий разъяснит ему все ошибки и мир воцарится на земле Ал-Лат и в душе Назира Благородного.

      Макама вторая

      – Что скажешь мне, мудрый Георгий? – спросил Назир, вновь оказавшись в своем «приюте мудрости» перед хрустальным шаром.

      – Увы, мой друг, мне нечем тебя порадовать… Странные, даже непонятные мне знаки увидел я в судьбе малыша. То, что я узрел, словно кричало мне, что этот кроха должен был родиться не здесь и жить не здесь. Кажется мне, что единственный шанс для него сохранить жизнь – это как можно раньше покинуть родину. Да, отцу и матери будет нелегко. Но, увы, я не представляю иного пути сберечь и страну, и мальчика.

      – Но как же я сообщу о таком страшном предзнаменовании царю?

      – Увы, мой друг, тут тебе надо набраться мужества. Скажу больше. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше. Соберись с силами. Ничего не скрывай от царя. И до наших отдаленных мест доходили слухи, что царь, пусть и немного вспыльчив, но рассудителен. И лучше чистой правды сейчас у тебя для царя ничего нет.

      – Да будет так, мой друг. Благодарю тебя, что ты откликнулся на мой ночной зов.

      – Ну что ж, я рад, если смог помочь тебе. Укрепи свое сердце и ступай к царю.

      Недра шара опять заволокло сумраком. Когда же хрусталь прояснился, лица мудрого Георгия видно уже не было. Звездочет опять остался один. Один со своими опасениями, расчетами и страхами.

      Наступало утро. Восходящее солнце золотило верхушки деревьев. Затем нежные лучи пронизали всю башню и заиграли множеством радуг в глубинах магического шара. Назир Благородный счел это хорошим знаком. Теперь оставалось только дождаться часа, когда царь сможет выслушать своего мудреца.

      Звездочет начал складывать таблицы, потом попытался сочинить речь, с которой обратится к царю. Но все слова казались какими-то сухими, пресными. В них не было и тени тех страшных предчувствий, что терзали душу звездочета всю ночь.

      – Ну что ж, – проговорил Назир. – Значит, я буду говорить с царем на языке фактов, а не на языке чувств. Быть может, это убедит его быстрее.

      Наконец раздался гонг. Этот медный голос всегда звал звездочета к царю. Ведь в обязанности придворного мудреца, знатока тайн хода светил входило и составление гороскопов, толкование знаков, какие появляются на земле и на небе. А царь Омар, хоть и совсем нестарый мужчина, был очень осторожен и всегда прислушивался к голосу Мироздания. Пусть даже оно и говорило с ним устами звездочета.

      В зале для утренних приемов было пустынно. Обычно толкованию голоса звезд внимали мудрецы из канцелярии знаний, а каждое слово звездочета запечатлевал писец. Но сейчас лишь царь Омар и визирь ждали нового доклада Назира.

      Звездочет поклонился царю.