Грехи царя Омара. Шахразада

молодой мужчина. Был он необыкновенно хорош собой, строен и даже на вид очень силен. Наиболее привлекательным в нем было то, что он совершенно не кичился своей суровой мужской красотой. И, быть может, даже не знал о ней.

      Девушка с разбега уткнулась ему в грудь.

      – Что случилось, моя красавица?

      Та сквозь слезы ответила:

      – Двое иноземцев, разодетых, как павлины, и жадных до женщин, как голодные шакалы, стали приставать ко мне прямо на улице. Когда я попыталась сказать им, что у меня есть жених, а больше мне никто не нужен, они отвратительно рассмеялись и начали хватать меня за руки… Тогда я ударила одного из них, того, кто наглее, ногой, ну, как ты меня учил…

      Тут Тимур одобрительно кивнул.

      – …и убежала. Они гонятся за мной и, боюсь, вот-вот окажутся здесь.

      И в подтверждение ее слов в ворота вбежали те самые, разодетые в пух и прах, юноши-иноземцы.

      – Ну-ка, милая, встань ко мне за спину. Посмотрим, как смелы эти недостойные, когда они видят перед собой не слабую женщину, а настоящего мужчину.

      Тимур сделал навстречу запыхавшимся юношам всего два шага и негромко, но грозно спросил:

      – Что вам надо от меня, недостойные?

      Старший из юношей взглянул на него и, переменившись в лице, прошептал:

      – О Аллах милосердный и всемилостивый!

      Второй, на вид чуть моложе, запальчиво выкрикнул:

      – Нам от тебя ничего не надо! Отдай нам только девчонку, которая прячется у тебя за спиной. Она нам понравилась, и мы хотим…

      – Во-первых, презренный иноземец, в нашей стране никто не смеет принуждать девушку к знакомству. А тем более – пугать ее. Во-вторых, кто вы такие и по какому праву преследуете мою невесту?

      – Нам дела нет до того, что она твоя невеста! Мы – сыновья великого царя Омара, да хранит его Аллах своею милостью! И царские дети никого ни к чему не принуждают! Угождать им – вот привилегия всякого, кто встретится на их тернистом, полном трудностей пути. А это всего лишь какая-то ничтожная девчонка! Да она должна быть счастлива до конца своих дней, что сыновья великого царя обратили на нее свой взор!

      – Невежественные глупцы! Это вы должны быть счастливы оттого, что я выслушал вас до конца и не зарубил на месте, как того требует честь истинного сына нашей прекрасной земли. Уходите прочь! И да хранят вас все боги мира, если вы еще раз взглянете на прекрасную Софию!

      – Да как ты смеешь пугать нас, раб!

      Такого неуважения не мог бы вынести никто, а тем более Тимур. Не зря же мудрый учитель много раз повторял ему, что когда-нибудь его подведет собственная горячая кровь.

      – Тимур, – говорил учитель, – настоящий воин холоден и расчетлив, как отточенный клинок. Тебя не должно выводить из себя ничто, будь то взгляд или слово, деяние или бездеятельность соперника. Никогда не вспыхивай. Всегда помни, что огонь уничтожает и правых и виноватых, а клинок всегда разит лишь врагов.

      Но, увы, от презрительных слов какого-то иноземца кровь в жилах Тимура вскипела, и почти не видя ничего за пеленой ярости, он сделал еще несколько шагов навстречу наглецам.

      – Повтори, презренный, как ты назвал меня… – Но голос не выдал гнева, что черным пламенем разгорелся в душе Тимура.

      – Я назвал тебя рабом! И еще раз повторю: раб! – С этими словами наглец выхватил саблю из ножен.

      Но зачем-то оглянулся, словно ища помощи у своего спутника. Тот двигался как-то неуверенно, быть может, не доверяя собственным глазам. Или пытаясь понять, что же происходит в этом странном дворике и почему схватка до сих пор не началась.

      Девушка воскликнула:

      – Будь осторожен, любимый, их двое!

      – Презренные собаки! Да будь их хоть десяток, мне ничего не стоит справиться с ними.

      – Тогда будь милосерден, они же смелы только на словах.

      – Отойди в сторону, родная! Сейчас мне понадобится больше места для того, чтобы проучить этих наглых мальчишек.

      – Раб! Ты так беден, что тебе нечем даже защититься от нашей стали?! – выкрикнул старший из наглецов.

      – Чтобы защититься от вашей глупости, мне сталь не нужна, хватит и разума.

      – Ну тогда постарайся сохранить голову еще одно мгновение!

      И с этими словами младший из юношей нанес удар. Но его сабля, обычно разящая без промаха, сейчас пронзила лишь воздух, а враг, невредимый, очутился еще на шаг ближе.

      – Мансур, этот шакал – настоящий колдун!

      – Я здесь, Саид! – И в битву вступил второй юноша, стараясь саблей поразить неуловимого Тимура.

      Тот, сделав едва заметное глазу движение, вновь оказался ближе к наглецам. Теперь он просто стоял между ними. Казалось, его гибель неминуема. И Мансур с криком «Умри же, недостойный!» пошел на врага. Но тот снова оказался вовсе не там, где должен был быть. А вместо него сабля Мансура поразила Саида, того самого, который только мгновение назад посмел назвать Тимура шакалом.

      – Саид,