Конец «Сатурна». Василий Ардаматский

Леша. Я во всем верю отцу.

      – Извини…

      И опять они шли молча. И каждый раз так: стоит им заговорить о войне, и сразу они не понимают друг друга, как будто говорят про разное.

      – А вот и наш дом! – радостно произнес Леша. Они остановились перед дверью, возле которой была укреплена мемориальная доска «Здесь жил Пушкин». Галя вдруг спросила:

      – Скажи, Лешик, а ты мог бы, если бы тебя оскорбили, драться на дуэли?

      – По-моему, дуэль – самый глупый способ выяснять отношения, – с улыбкой глядя на нее, ответил он. – Преждевременная смерть Пушкина – лучшее тому подтверждение.

      – Я не про то, не про то, Лешик. Мог или не мог? – Она смотрела ему прямо в глаза.

      – Галка, не задавай глупые вопросы!

      – Почему ты сердишься? Ведь так просто ответить: мог или не мог?

      Он так и не ответил. Она обиделась, смолчала. И, хотя уже на другой день они об этом разговоре словно забыли и все было как раньше, Галю втайне угнетало неясное подозрение, что Леша все-таки не совсем такой, каким она видела его в своем воображении.

      В то роковое воскресенье, когда по радио объявили о начавшейся войне, первым позвонил Леша.

      – Ты слушаешь радио? – спросил он.

      – Да, – ответила Галя и замолчала. Она ничего не могла сказать: за несколько минут до Лешиного звонка отец ушел из дому, ушел на войну. Он поцеловал ее и сказал: «Ты, Галчонок, сама знаешь, что тебе делать. Только раньше съезди к маме на дачу и скажи ей, чтобы она ехала к Вере в Омск. Одной ей в Москве будет тяжело». И ушел. У подъезда уже нетерпеливо сигналила присланная за ним машина.

      – Галя, ты меня слышишь? – тревожно спросил Леша.

      – Да.

      – Что ты собираешься делать?

      – Ты же знаешь, что я буду делать. Но сейчас я должна ехать к маме на дачу.

      На дачу в Малаховку они поехали вместе. Всю дорогу больше молчали, – о чем ни заговорят, все Гале кажется, что сейчас говорить об этом неуместно. С удивлением и невольным страхом смотрели они, как мгновенно изменился облик их родного города и его людей.

      Мама уже уехала в Москву – они разминулись. Когда возвращались обратно, Галя спросила просто и даже небрежно:

      – Когда ты пойдешь в военкомат?

      – Завтра. Сегодня же воскресенье.

      Весь понедельник Галя провела в беготне по городу: она оформлялась радисткой в авиацию. Во вторник она несколько раз звонила Леше, но никто к телефону не подходил. В среду не выдержала и пошла к нему домой. В дверях квартиры столкнулась с его отчимом.

      – Леша дома? – спросила она.

      – Леша? – Лешин отчим удивленно смотрел на нее. – Зачем вам Леша?

      – Он мне очень нужен! Очень!

      Он как-то странно улыбнулся и сказал:

      – Вы, голубушка, опоздали. Вчера вечером я отправил его с матерью к своим родственникам.

      – Куда? – почти шепотом спросила Галя.

      Он неопределенно повел рукой.

      – Далеко, голубушка, очень далеко. Можете за него не беспокоиться.

      – А в военкомат он не ходил?

      – А это еще зачем? Словом, голубушка, все