Польское Наследство. Владимир Романовский

месте. Подпрыгивай. Ну же!

      Кристоф подпрыгнул.

      – Еще раз.

      Кристоф подпрыгнул еще раз.

      – Иди сюда.

      Кристоф подошел.

      – Завтра … Когда у вас утренняя служба?

      – В семь часов.

      – Нет, это рано … То есть, проводите, конечно, я не возражаю. Но в полдень … Пусть архиепископ оповестит прихожан, что приехал вельможа из Рима, приближенный Папы Римского, и будет читать проповедь забавную. Захватывающую. Только пусть не говорит, что сам Папа приехал, иначе я ушлю его миссионерствовать к халифам. И тебя тоже. Запомню, затаю в себе зло – и напишу приказ. Я вообще очень злопамятный, это все знают. Мстительный я. Ежели решил кого-нибудь со свету сжить, то непременно сживу. Такая натура у меня. Понял?

      – Понял.

      – Когда я проповедь буду читать?

      – В полдень.

      – Правильно.

      – В полдень мало народу.

      – Ничего. Жахнете в колокол лишние пару раз, так сбегутся. Правителя и двор можешь позвать тоже, целиком. А вот скажи … как, бишь, зовут тебя?

      – Кристоф.

      – Вот скажи, Кристоф. Я похож на Ирода?

      – На…

      – На Ирода. Который хотел, чтобы Иисус ему чудеса показывал?

      – Нн … нет.

      – А на императора Клавдия?

      – Нн … не знаю, сеньор.

      – Ага. А на святую Женевьевь?

      – Нет.

      – Ни на кого я не похож, – огорчился Бенедикт. – А хочешь предаться плотским утехам со мною? А ну, подойди поближе.

      – Нет, нет, что ты, – Кристоф попятился.

      – Ну – не хочешь, не надо. Да и не слишком ты красив, Кристоф. Ты, конечно, думаешь, что совершенно неотразим. А ты не думай, это не так. Лицо у тебя постное, да и угловатый ты. А еще мне известно, что заговоры против меня строят. Козни всякие. Скажи, строят?

      Кристоф стал прозрачно-бледный как водянистое молоко, и не догадался отодвинуть факел от лица.

      – Что ж молчишь ты, Кристоф?

      – Я…

      – Не участвовал ли и ты в таких заговорах?

      – Что ты, нет, конечно.

      – Участвовал, – протянул уныло Бенедикт. – В них все участвуют. Собираются и начинают рассуждать, как бы им Папу скинуть, и нового на его место поставить. Особенно Венеция свирепствует. А знаешь ли ты, Кристоф, чем я их всех якобы не устраиваю? Ты скажешь – блудом, мол, папский престол на посмешище всему миру выставил. Соблазнитель чужих жен, мужеложец, пьяница, и так далее. Но это они так говорят только, Кристоф. Ты не верь. Не поэтому вовсе я им не нравлюсь. Вовсе нет. … Ладно. Третью Заповедь помнишь?

      – Э…

      – Скажи Третью Заповедь.

      В голове Кристофа сделались туман и сумбур. Возлюби? … Нет … Не сотвори? … тоже нет.

      – Эх ты, – сказал Бенедикт. – Аббат огородный. Тумбочка франкская. Пойду я, ты мне надоел. Чтобы завтра к полудню мне тут народ был.

      Подбоченясь, Бенедикт прошел по нефу, сопровождаемый Кристофом с факелом, и вышел из храма.

      – Спокойной ночи, – сказал он.

      – И тебе … сеньор…

      Перевозчик, как и обещал, ждал Бенедикта. Запрыгнув в лодку, Бенедикт сунул ему дукат. Несколько взмахов весла – и вот опять