Девять снов Шахразады. Шахразада

Я потом решу, как с ней поступить.

      – Ваша светлость! – раздался вдруг глубокий голос.

      Равенна с облегчением увидела Лаймона.

      – Вот и ты, – пробурчал граф. – Выбрал время, чтобы поохотиться. Меня тут чуть не убили. – Он указал на мальчика.

      Лаймон приблизился к Равенне.

      – А что сделала Равенна?

      – Тебе не все равно?

      – Я говорил уже, что знаком с ней. И к тому же мы помолвлены.

      – Помолвлены? – оглушающе громко переспросил граф. – Я ничего об этом не знаю. Когда это случилось?

      – Сегодня утром. – Лаймон, не отрываясь, смотрел на Равенну. В его насмешливом взгляде она легко прочла вызов.

      Шахразада не могла отвести взгляда от горящих глаз гиганта Лаймона. О, такого мужчину любить не грех! О таком красавце не грех мечтать… О нем не…

      Безжалостное солнце нашло лазейку в плотных занавесях и теперь изо всех сил играло с ресницами Шахразады, пытаясь разбудить ее.

      – Аллах всесильный… Ну что еще случилось? – Девушка рывком села, пытаясь понять, почему на ней вместо синего шерстяного платья тончайший муслин сорочки и куда подевался прекрасный рыцарь, только что пообещавший взять ее в жены.

      Свиток третий

      «В жены? В какие жены? Меня взять в жены… Меня или Равенну? Что со мной?»

      Шахразада приложила пальцы к щекам. Так она делала всегда, когда хотела сосредоточиться и отгородиться от всего вокруг. Воспоминания, невероятно яркие, вновь вспыхнули перед ее глазами: мальчишка, бросающийся на лэрда, отвратительный Фэрлиз с подлой и наглой улыбкой, гигант Лаймон… Храпящие лошади, песок ристалища, березы, колеблемые резким весенним ветром…

      Шахразада провела по щеке рукой и с удивлением ощутила, что не бархатно-ухоженной кожи касается, а кожи обветренной, водящей дружбу с обжигающе холодной ключевой водой и резкими ветрами, которые так любят хозяйничать на нагорьях далекого Альбиона.

      – Аллах всесильный и всевидящий… – прошептала царица и поглядела на собственную ладонь.

      Да, такие руки не могли принадлежать жене халифа: огрубевшая кожа, мозоль от ножа, выемка там, где стрела касается указательного и среднего пальцев перед выстрелом… Это были руки охотницы.

      – Но кто же я? – Шахразада шагнула к зеркалу.

      Высокое, почти в ее рост, оно отразило чернокудрую заспанную царицу.

      – Так, значит, это все-таки сон? Мне все это только привиделось.

      Молчание было ответом. Лишь руки беззвучно, на свой лад, уговаривали Шахразаду, что не таким простым был ее сон.

      – Ох, сестричка… Должно быть, непросто будет сей сон растолковать. Даже если это всего лишь сон.

      – С кем ты беседуешь в этот ранний час, моя греза?

      Заслоняя дверной проем, в опочивальню шагнул халиф Шахрияр. В первый миг Шахразаде почудилось, что у него очень светлые, почти белые волосы и серые глаза… Однако силы или, быть может, выдержки девушке хватило, чтобы не произнести имя гиганта Лаймона вслух. Ибо герой ее сна и муж оказались невероятно, чудовищно похожи – их