Огонь в твоих глазах. Трилогия. Любовь Черникова

когда думает, что я не вижу. Небось наплёл уже больше, чем у Лютобора товара в возу припасено».

      Заговорил дядька Майрат, темноволосый, с плоским носом и чуть раскосыми, вечно прищуренными глазами, отчего казалось, что он смотрит на собеседников с затаённой хитринкой:

      – Слыхал я, на дороге разбойники объявились, сартог их в печень. Озорничают!

      Его пра-прабабка была, как ни странно, из степняков, наверное, поэтому природное чувство юмора не позволяло и слова вымолвить, не помянув при этом своих предков.

      – Да неужто? – Всплеснула руками Матрёна, самолично отправившаяся в город прикупить редких заморских ингредиентов для мазей и снадобий. Не отважилась послать преемницу.

      – Да что нам сделают-то? Они только и воины супротив одиноких путников. А нас же вона – целый обоз, – махнул рукой Аккарий, но глазами тут же нашёл Анушу, убеждаясь, что дочка поблизости.

      – Пускай только явятся! – Хорохорился Лютобор.

      – Мы им покажем, как на добрых людей рот разевать! – Не желал отставать Федул.

      Парням не терпелось удалью похвалиться.

      – Ну так давай, показывай скорее!

      С разных сторон из темноты раздался дружный хохот.

      Деревенские подскочили от неожиданности. Разбаловались, отвыкли мечи под рукой держать. Кто-то бросился за своим к телеге, кто-то схватился за нож – он-то завсегда поблизости, а кто ухватил дубинку посуковатей, ежели таковая оказалась на глазах.

      – А выдь на свет, коли не боишься! – Ответил дядька Аккарий по праву обозного.

      – А что мне с того-то? Аль трусом окрестишь?

      – Да ты, никак, тать, коли в темноте прячешься?

      – А я и есть – тать.

      – Тать, не тать, а добро надо бы отдать, – присоединился второй голос.

      «Больно писклявый, будто гигантский комар разговаривает», – от этой мысли у Киры вырвался нервный смешок.

      Не заставил себя ждать и хохот, снова донёсшийся с разных сторон, будто разбойники перемещались, и не можно было толком разобрать, сколько всего их скрывается за границей из возов.

      Неожиданно в плечо Горибору ударила стрела. Тот охнул, шагнув назад. Недоумевая, посмотрел на торчащее из тела оперенье.

      – Со света! – Заорал Аккарий. – Мы ж как на ладони! – Принялся отталкивать мешкающих в тень. К нему присоединился Лютобор. Остальные, наконец, встрепенувшись, бросились в укрытие.

      – А ну добро выгружай пока не подожгли всё к сартогам! – снова прогремел тот же самый голос, хрипловатый и наглый. Уверенный.

      В борт телеги тут же воткнулась горящая стрела, подтверждая серьёзность намерений. Знахарка Матрёна, схоронившаяся поблизости, быстро нашлась. Подскочила и выплеснула из кружки травяной отвар, гася огонь.

      Кира, как и остальные, поначалу растерялась. Юркнула под воз, когда ранили Горибора. Схоронилась за колесом, всматриваясь в промежутки между деревьями и сетуя, что лук и колчан со стрелами остался рядом с тюком пушнины. «Ни зги», – разочарованно подумала она.