Девочка из города (сборник). Любовь Воронкова

ому слову, которое ожило в ее книгах, когда она стала писательницей.

      Она написала много книг. И ее писательский труд больше всего хочется сравнить с добрым трудом садовника. В том необыкновенном саду, который она заботливо и радостно растила всю жизнь, есть и маленькие деревца – рассказы и сказки. И большие, с глубокими корнями – повести и даже роман.

      Заглянем же в этот чудо-сад. Пройдем по его тропинкам и полянам.

      Вот оно – волшебное дерево! У него много стволов, а корень один – в русской деревне. Это проза для младших школьников: «Солнечный денек», «Золотые ключики», «Снег идет», «Волшебный берег», «Девочка из города», «Гуси-лебеди».

      А вот еще одно дерево. Тоже многоствольное. Это книги для подростков: «Старшая сестра», «Личное счастье», «Алтайская повесть» – хорошие, добродетельные помощники для тех, кто ищет свое место в жизни. И учат они важным вещам: уважению к труду, настоящей дружбе, чувству собственного достоинства.

      В саду творчества все возможно. И потому там выросло совсем уже диковинное дерево. Его могучие корни уходят глубоко в землю древних миров: Грецию, Персию, Среднюю Азию и страны, названий которых нет на современных географических картах. Это исторические произведения: «След огненной жизни», «Мессенские войны», «Сын Зевса», «Герой Саламина».

      Живет и не старится сад чудесного садовника. Каждое дерево в нем само по себе, нет одинаковых. У каждого свой облик. И все-таки есть там самое приметное – повесть «Девочка из города».

      Эта книга написана в годы войны. Написана человеком, у которого мудрое, участливое сердце.

      Своими глазами видела писательница все те бедствия, которые принесла с собой война. Видела разрушенные селенья, горящие дома, беженцев, бредущих по дорогам. И вполне возможно, что среди этих обездоленных людей она увидела героиню своей книжки – Валентинку. Девочку из города, на глазах которой погибла мать.

      Валентинка не осталась одинокой. В те лихие дни пришли к ней на помощь незнакомые люди. А чужая женщина стала ей матерью.

      Уже долгие годы живут повести «Девочка из города» и «Гуси-лебеди», путешествуя из страны в страну. И всюду они трогают сердца читателей: и маленьких, и взрослых. Это и понятно. Ведь они рассказывают не только о великом горе, но и о великой человеческой доброте. Той, что помогает выстоять в беде и не потерять веру в жизнь. А это остается главным на все времена.

      В. Путилина

      Девочка из города

      Вступление

      Как девочка в синем капоре появилась в селе Нечаеве

      Фронт был далеко от села Нечаева. Нечаевские колхозники не слышали грохота орудий, не видели, как бьются в небе самолеты и как полыхает по ночам зарево пожаров там, где враг проходит по Русской земле. Но оттуда, где был фронт, шли через Нечаево беженцы. Они тащили салазки с узелками, горбились под тяжестью сумок и мешков. Цепляясь за платье матерей, шли и вязли в снегу ребятишки. Останавливались, грелись по избам бездомные люди и шли дальше.

      Однажды в сумерки, когда тень от старой березы протянулась до самой житницы, в избу к Шалихиным постучались.

      Рыжеватая проворная девочка Таиска бросилась к боковому окну, уткнулась носом в проталину, и обе ее косички весело задрались кверху.

      – Две тетеньки! – закричала она. – Одна молодая, в шарфе! А другая совсем старушка, с палочкой! И еще… глядите – девчонка!

      Груша, старшая Таискина сестра, отложила чулок, который вязала, и тоже подошла к окну.

      – И правда девчонка. В синем капоре…

      – Так идите же откройте, – сказала мать. – Чего ждете-то?

      Груша толкнула Таиску:

      – Ступай, что же ты! Всё старшие должны?

      Таиска побежала открывать дверь. Люди вошли, и в избе запахло снегом и морозом.

      Пока мать разговаривала с женщинами, пока спрашивала, откуда они, да куда идут, да где немцы и где фронт, Груша и Таиска разглядывали девочку.

      – Гляди-ка, в ботиках!

      – А чулок рваный!

      – Гляди, в сумку свою как вцепилась, даже пальцы не разжимает. Чего у ней там?

      – А ты спроси.

      – А ты сама спроси.

      В это время явился с улицы Романок. Мороз надрал ему щеки. Красный как помидор, он остановился против чужой девочки и вытаращил на нее глаза. Даже ноги обмести забыл.

      А девочка в синем капоре неподвижно сидела на краешке лавки.

      Правой рукой она прижимала к груди желтую сумочку, висевшую через плечо. Она молча глядела куда-то в стену и словно ничего не видела и не слышала.

      Мать налила беженкам горячей похлебки, отрезала по куску хлеба.

      – Ох, да и горемыки же! – вздохнула она. – И самим нелегко, и ребенок мается… Это дочка ваша?

      – Нет, –