Четыре берега Трибрежного моря. Остен Кальт

на лавку усадила.

      Напоила молоком,

      А он дурень-дураком,

      С мною жить не захотел,

      И под утро улетел.

      Мамка плачет,

      Брат расстроен,

      Тятя думой беспокоен

      Эй, эй… эге-гей,

      Скоро ль свидимся, мой Змей?

(из детского творчества Нельгды)

      Нельгда, несмотря на свои семь лет, была девчонкой рассудительной и серьезной. Стоя на коленках в небольшом огородике, который тятя разрешил ей разбить у дома, девочка пропалывала капусту с морковкой и бормотала себе под нос незамысловатые стишки.

      Нонче листиков в капусте и не редко, и не густо!

      Вы вяжитесь в узелок, будет крепок пусть вилок,

      Чтоб капусточка крепка, кочерыжка чтоб хрустка!

      и продолжала уже на распев:

      – Ах ты, моя морковушка, кудрява твоя головушка,

      За кудряшку потащу, тятьку с мамкой угощу,

      И братцу достанется,

      Имене останется.

      А тебе, зверишше-зайчишше, уж как станется!

      – Это я шутейно! Хватит и для тебя, Зайц! – громко сказала она.

      У покосившегося плетня в крапиве сидел ее тряпочный зверь – Зайчишше(как она называла зайца).

      Сделан он был из подола старого мамкиного сарафана. Несмотря на то что Зайчишше лишь отдаленно напоминал зайца, девочка его любила самозабвенно и никогда с ним не расставалась. Вот и сейчас ее заяц, сидя в сторонке, наблюдал своими косоглазыми, углем нарисованными глазами за своей маленькой хозяйкой и внимательно ее «слушал» длинными потрепанными ушами. Ведь именно с ним она сейчас беседовала.

      Нельгда вытащила одну морковку из земли, плюнула на нее и, обтерев о рукав, с хрустом грызанула сочный, сладкий плод.

      – Вкусна-то! Сочна-то!

      С этими словами девчонка встала с коленок, отряхнула их, а потом, поплевав на ладошки, вытерла оживот и направилась к плетню. Подойдя, взяла в руку зайца и, поводив у того перед «носом» морковкой, спросила:

      – Оголодал? Оголодал. Вижу! Ох, как слюнки потекли! На, доходяга! Хрумкай!

      Потыкав тряпошному зверю в «рот» морковью, изрекла:

      – Хватит, а то кишка закарзябицца да пузо вспухнет!

      Стоя посреди своего огородика, Нельгда с явным удовольствием дохрумкивала морковку.

      Вдруг, услышав непонятные звуки, она перестала жевать и оглянулась по сторонам.

      – Зай? – обратилась она к своему тряпочному другу. – Ушки-то у тебя почутчее моих будут. Ну-ка? Чай, и ты слышишь. Будта свистит че? Али почудилось мне?

      Зай молчал.

      Маленькая огородница снова посмотрела по сторонам. Так ничего и не увидев, она пожала плечами и уже открыла рот, чтобы откусить от морковки, но тут странный звук повторился. Она подняла глаза в небо и воскликнула восхищенно-укоризненно:

      – От, лиходеи! Смотри, Зайчишше, опять Змеюку бедного гоняють! Супостат, кноешно, но тварь живая ведь!

      И вправду, в хмуром, тяжелом не по-летнему небе метался Дракон.

      В Новогороде живность эту не любили. Обвиняли в краже