Мораторий на крови. Марк Фурман

материал на первую полосу, репортаж с комиссии по помилованию.

      После ухода Исаева Калистратов взялся за пачку центральных газет. И везде – в «Российской», «Известиях», «Комсомолке» – на видных местах указ о моратории с откровенно слащавыми комментариями. Сплошь фразы о гуманизме, милосердии, всепрощении, воспитании молодежи в духе христианской морали. Лично для себя он уже на комиссии решил вопрос об отношении к смертной казни, и поэтому, сочувствуя, оправдывал поведение Фальковского.

      Редактор вспомнил, что статья об отрезанной голове, столь эмоционально и жестко написанная Фальковским, подняла рейтинг газеты не только в городе, но и по всей области. А самого Анатолия Соломоновича по этой публикации заметили даже в центральной прессе, полностью перепечатав ее в столичном «Журналисте».

      «А коль так, кому, как не ему, написать столь же полемическую статью о моратории, – размышлял Калистратов. – Тем более что у Анатолия, как ни у кого из журналистов, есть на то весьма веские основания, связанные с убийством его старшей дочери Анны».

      …Это случилось три года назад, когда в Тригорске уже орудовал тогда еще неизвестный серийный маньяк, дожидавшийся исполнения приговора в городской тюрьме.

      В тот летний день дочь Фальковского Аня после занятий в университете заехала за младшей сестрой в секцию фигурного катания, находившуюся в здании бывшей котельной на задах городского стадиона. Маши там не оказалось. Со слов уборщицы, пятнадцатью минутами раньше ее забрал отец, подъехавший на редакционной машине.

      С тех пор Анны никто не видел. Вместе с ней пропали пятилетней давности «Жигули» зеленого цвета. Как установило следствие, последний раз эту машину видели на бензозаправке при выезде из Тригорска, за рулем находился неизвестный мужчина. А месяц спустя затопленные «Жигули» обнаружились под мостом у поселка Сосновка, в сорока километрах от города. Обезображенный труп Анны, не без помощи судмедэкспертов опознанный родными, нашли неподалеку в лесу, в четырех километрах от заправки, уже поздней осенью. Эксперты установили, что девушка была задушена своим же шарфом, имелись и следы изнасилования.

      Когда Милославского поймали, наряду с другими женщинами в числе его жертв оказалась Анна. И с того времени, вплоть до вчерашнего дня, отмеченного указом президента, Анатолий Фальковский вместе с женой и родными с нетерпением ждали сообщения об исполнении смертного приговора. Возмездия ждали и в редакции, где Фальковский начинал когда-то молоденьким собкором. В «Вечернем Тригорске» его уважали за острое перо и прямоту. Поэтому в силу журналистской солидарности, сочувствуя товарищу, Калистратов время от времени звонил руководству УИНа и начальнику тюрьмы полковнику Папуше.

      «Не дождался Толик приговора, а как узнал о моратории, не выдержал, запил с горя», – оправдывая Фальковского, размышлял Калистратов. Он отодвинул на край стола показавшиеся ненужными газеты с указом президента.

      В ожидании вечерних новостей редактор включил телевизор. И вскоре увидел репортаж