«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…. Яков Николаевич Нерсесов

Мы вполне располагали для этого временем и, однако, многого не было сделано». Далее, император высказал претензии Барклаю, перечислив ряд мероприятий, на которых он настаивал и которые не были выполнены. Весь текст письма свидетельствует, что российский монарх под творцами и исполнителями плана имел в виду только (курсив мой – Я.Н.) себя и своего министра. Из письма, правда, неясно, как подготовился Александр I, ожидая «с самого начала… осуждения». В данном случае он поступил сугубо в своем стиле: подставил сначала Фуля, сделавшегося первым объектом «осуждения» военными кругами, второй жертвой для общественного мнения России стал сам Барклай. Перед отъездом из армии – уже после начала войны – российский император будет обсуждать с ним образ действий против Наполеона. Не сохранилось сведений о «высочайших инструкциях», но известно, что обещал делать Барклай из его письма Александру I от 27 января 1813 г.: «Я уверил Ваше Вел—во, что не подвергну опасности бесполезной или несвоевременной гибели Вашу армию, единственную опору Отечества, и, если не буду в состоянии нанести неприятелю решительных ударов сначала, то вся моя надежда будет основана на ведении кампании в позднее время года. Я сдержал свои обещания». Имеются и другие сведения похожего свойства. Например, еще раньше 30 июля 1812 г. он писал монарху о задаче не подвергнуть «опасности Государство наше без всякой нужды, тем более, что Высочайшая воля Ваша есть Государь продлить сколь можно более кампанию, не подвергая опасности обе армии». В дуэте император – военный министр первую скрипку должен был играть император, возложивший на себя контрольные функции; он же выступал координатором действий всех армий. Барклай как практик являлся главным советником и исполнителем царских идей. Идея отступления, по—видимому, разрабатывалась Александром I вместе с Барклаем. Преобладающая роль, как практику, конечно, принадлежала здесь военному министру, но окончательное решение, все же, оставалось за государем, тем более, что его военный министр всегда «знал свое место». Царь в самом начале войны попытается было взять на себя общее руководство, но эта титаническая задача – противостоять военному гению – окажется ему (военной посредственности) не под силу. Когда из—за ряда совершенных ошибок события выйдут из—под контроля и сложится непредусмотренная планами ситуация, чреватая серьезными осложнениями, благоразумный Александр I предпочтет незамедлительно покинуть войска, оставив командующих – военных, безусловно, первоклассных – самих искать выход из создавшегося очень опасного положения. Но при этом, как за ним всегда водилось напоследок «напустит туману»: конфиденциально и в устной форме «этот грек времен поздней Римской империи – тонкий, фальшивый и ловкий» скажет недоумевающему Барклаю, что именно ему предстоит отдавать распоряжения от имени царя. Так армия останется без главнокомандующего…

      Концепций