Честь имею. Виктор Вассбар

Господи, спасибо! Сегодня я самая счастливая! – внутренне воскликнула Лариса, одаривая Свиридова лёгкой, почти неприметной улыбкой.

      Первый танец – вальс был отдан Ларисой Олегу Николаевичу.

      – Лариса Григорьевна, нам нужно непременно встретиться. Мне стыдно об этом говорить, но вы мне очень нравитесь. Подарите мне всего лишь одну прогулку с вами, всего лишь одну.

      – Отчего одну? Вы говорите, что я вам нравлюсь, а просите всего об одной встрече. А потом я вам буду уже неприятна? – улыбнулась княгиня.

      – Что вы, что вы… как можно! Вы всегда будете в моём сердце, уверяю вас.

      – Ах, не надо так, у меня кружится голова! – очень тихо воскликнула Лариса Григорьевна.

      – Это от вальса, княгиня.

      – Нет! От ваших слов, Олег Николаевич. Вы мне тоже не безразличны!

      – Я счастлив! Я безмерно счастлив, княгиня. Вы покорили моё сердце тотчас, как только увидел вас… – шептал Свиридов. – Я думаю только о вас, даже во сне вижу только вас!

      – Ах, что вы, не говорите так! Мне так стыдно! – смущаясь, ответила Лариса, мысленно представляя себя наедине с Олегом, и вдруг поспешно, приподняв на него глаза, тихо проговорила. – Но когда и где? Ах, как мне стыдно! Так говорите же скорее, где? Танец скоро… Ну, что же вы молчите?

      Свиридов мысленно бегал по улицам и переулкам города, выискивая место назначения свидания, где были бы только он и она.

      – С конце месяца, 30 мая будет удобно?

      – 30 мая?!.. Но это целая неделя!.. – сникла Лариса. – Почему так долго? О! Простите! Я непомерно глупа! Конечно, конечно! – уже поспешно, боясь, что Свиридов передумает и отменит свидание

      – Я буду ждать вас в пятнадцать часов в галантерейном магазине, что на Любинском проспекте.

      – Я не знаю, где такой проспект. Я ещё плохо знаю город, – ответила Лариса, кружась в вальсе.

      – О, да! Простите! Так называется наш главный Чернавинский проспект. А Любинским он назван народом в честь рано умершей жены героя десятка войн Густава Гасфорда, руководившего отсюда освоением казахской степи и покорением Семиречья. Но вы, вероятно, даже и не знаете галантерейного магазина?

      – Простите, не знаю.

      – А синематограф «Гигант», что на Воскресенском сквере у Оми вам известен?

      – Да, да, конечно! – ответила Лариса, мысленно облегчённо вздохнув и подумав: «О, Боже, как он мил!».

      – Значит у синематографа в пятнадцать часов 30 мая, – под закончившиеся звуки вальса проговорил Свиридов.

      – Я приду! Я обязательно приду! – с часто бьющимся сердцем ответила Лариса и внутренне засияла от охватившего её счастья.

      Вдовушки и одинокие дамы, кто с усмешкой, а кто с явной горечью, смотрели на Абуладзе.

      – Наш ухажёр на задворках? – говорили одни с явной иронией.

      – Олег Николаевич опередил его. Так ему и надо, этому гордому грузину, – со злобой говорили другие.

      Общество, –