Честь имею. Виктор Вассбар

что-либо? Так ты скажи, всё, что в моих силах, пожалуйста. Может быть, что с сестрой, здорова ли?

      – С ней всё хорошо, Гриша. Здорова, слава Богу! И со мной всё ладно!

      – А вот вижу, что не всё ладно. Давай-ка сядем рядышком, и ты всё мне расскажешь, – не удовлетворившись ответом Раисы Григорьевны, проговорил князь и, покинув кресло, направился к дивану, на котором она сидела.

      – Ну-с, рассказывай, милая, что стряслось?

      – Особо-то ничего, Гриша… разве что с Ларисой что-то неладное творится.

      – Что так? – встревожился князь.

      – Не нравится она мне в последнее время. Как не своя стала, то в бурном веселье, то в глубокой грусти. Предполагаю, что-то тревожит её. Поговори с ней, Григорий, всё ж таки отец, тебя она больше послушает, нежели меня. Ну, а если что по-женски, сам догадаешься, тогда я сама…

      – Вот сегодня и поговорю, – ответил Григорий Максимович.

      – Поговори, поговори, Гриша.

      Вечером, работая в своём рабочем кабинете, Григорий Максимович вспомнил о разговоре с женой.

      – Как хорошо всё начиналось… и вот нате вам… А чему тут удивляться, взрослеет дочь-то… Служба! – перескакивая от одного к другому, мысленно рассуждал он. – Собственно, по делам службы всё превосходно, полк сформирован, казармы добрые, офицеры грамотные… Лариса… упустил, совсем пригляду никакого за ней нет. Если бы не Раиса… хотя… нет, не такая у меня дочь. Взрослеет, вот и характер меняется. Надо бы собрание организовать, да новых офицеров ближе изучить, присмотреться надо, разный народ-то… со многих частей собран. Оно ведь как… разве ж покладистого, да смирного кто переведёт, от неугодных избавляются, вот и прислали невесть кого. Фельдфебеля того же… Опору надо делать на своих… С Ларисой что-то неладное творится, давно заприметил. Меньше общаться стали. Оно, конечно, понятно, новый человек в доме появился, только, вроде как, сошлись они… Раиса-то… с Ларой. И всё ж таки надо показать её врачу. Скажу Раисе пусть займётся этим. Что-то Абуладзе стал виться рядом с дочерью, приглядеться бы надо. Человек он горячий – горец, как бы чего не вышло, несмышлёная она у меня, хоть и девятнадцатый уже, а всё ж таки как ребёнок. А выправка хорошая… что грех таить, молодцы, бравые ребятки. Нижние чины любо-дорого посмотреть, и офицеры грамотные в военном деле, – служи и служи себе на радость и на славу государству. Вот так-то и всегда, в одном месте благо, – удачно всё складывается, в другом рвётся… Вот такая оказия. Права Раиса, поговорить надо с Ларисой!

      Григорий Максимович вызвал дочь к себе в кабинет и со свойственной военному человеку прямотой проговорил:

      – Не кажется ли тебе, милая дочь, что ты стала скрытна и, нежели прежде, задумчива и рассеяна. Помнится, я просил тебя наполнить мою чернильницу, ты обещала, что исполнишь, и вот смотри, – полковник обмакнул перо в чернильницу и показал его дочери, – оно сухо. Что случилось, милая? Не заболела ли ты? Может быть, надо вызвать врача и показаться ему?

      – Нет,