Вдоль белой полосы. Яна Перепечина

не понял Никита, который вдруг совершенно внезапно вспомнил вовсе не Милку, а ещё одну тёмненькую девушку, о которой в таком контексте никогда не думал и думать не привык.

      – Ну, наша, Куликова! – засмеялся Виктор. – Ты что, забыл?

      Мила Куликова была одной из немногих девушек в их группе. Нельзя сказать, чтобы очень красивая, она тем не менее пользовалась сумасшедшим успехом у их не избалованных женским обществом парней. Никите она нравилась, поскольку была весёлой и невредной, но он-то думал о совсем другой девушке. Поэтому и не понял.

      – А… нет, – очнулся он. – Я не про Милу, а просто так. Чисто теоретически.

      – Теоретик ты наш, – усмехнулся Виктор. – Главное, не застрянь на теории надолго. Пора бы уже и к практике переходить.

      – Перейду, не волнуйся, – притянул его рукой за шею и чуть придушил более высокий Никита. Виктор театрально задёргался, изображая конвульсии, чем привлёк внимание стайки весёлых девушек. Настроение у него из хорошего сразу стало превосходным: он получил то, к чему и стремился. В итоге вечер прошёл как нельзя лучше, и, пообещав приветливым красавицам скоро вернуться, рано утром Никита с друзьями уже отправились в обратный путь.

      Никита, который, в отличие от братьев Соколовых и Артёма, хорошо выспался, как всегда, был за рулём. Лучше него в их компании не водил никто.

      – Ты просто кентавр какой-то, – восхищался поначалу Артём. – Только те помесь людей и коней, а ты – человека и машины. Я никогда не видел, чтобы водитель настолько чувствовал тачку…

      – Это точно, – соглашались с ним все, кто хотя бы один раз ездил с Никитой.

      Так и повелось, что возил друзей всегда он, подменяли его, только если Никита уж совсем уставал, чего за рулём с ним практически не случалось.

      Гулявшие до утра с минскими красавицами друзья вскоре заснули на заднем сиденье, чему Никита неожиданно даже обрадовался. Ему хотелось подумать о темноволосой девушке, почти девочке, чей образ вдруг неожиданно всплыл в памяти накануне.

      Она появилась в его жизни, когда он уже заканчивал девятый класс. В ту весну у него умерла бабушка. Двумя годами раньше не стало деда. Никита с бабушкой по нему очень скучали. Внук стал часто оставаться у неё на ночь, чтобы ей было не так тоскливо. И они ещё больше сроднились, проросли друг в друга. Но бабушка тоже ушла от него. И он, уже почти взрослый шестнадцатилетний парень, страшно тосковал по ней самой, её ласковым рукам и внимательным улыбчивым глазам.

      На майские праздники они с родителями поехали на их новую дачу. В первый же день, с самого утра, Никита занимался тем, что конопатил их новый дом. Сруб простоял зиму, весной шустрые трясогузки и синицы вытащили изрядную долю пакли и растащили себе в гнёзда. И теперь нужно было скатывать из пакли длинные жгуты и забивать их в щели, чем Никита и занялся.

      Рядом всё время толокся Митя, девятилетний мальчик, живший через два дома от них. Никита вообще любил малышей, защищал их и мог даже поболтать под настроение. И они к нему всегда очень тянулись. А