Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники. Лариса Бесчастная

полнился удовлетворением от удачи и начинал посверкивать в унисон самодовольной усмешке. Зря радуетесь, господин Челноков! Вашему ничтожеству невдомёк, что от страха я не коченею, как большинство женщин, а впадаю в ярость! Но ещё не время рассыпать искры…

      И я нацепила наглую улыбочку базарной бабы:

      – Что так сильно рыбки захотелось, гражданин начальник? С пивком поцмактовать мою воблу? Это я вам устрою, это вам моё пожалуйста! Хоть завтра.

      Челноков побагровел от бешенства:

      – Дерзить изволите?! Это хорошо! Именно так ведут себя те, кто врёт! А только зря вы хорохоритесь, госпожа Татушкина! И врёте тоже напрасно. Насчёт вашей сумки с рыбой. Но нас вы не проведёте, нам многое известно и очень скоро мы засадим вас, девушка! За незаконный оборот наркотиков! Лет на семь, восемь с конфискацией… А если постараться, можно добавить вам и контрабанду, а это другая статья, и срок другой – до 15 лет в колонии строгого режима!

      Мне с трудом удалось сдержать извержение ярости:

      – Вы мне угрожаете, Марк Петрович? – голос мой уподобился шипению кипящей лавы. – А на каком основании, позвольте спросить?! Я пришла сюда добровольно, можно сказать неофициально, чтобы помочь следствию, а вы мне пытаетесь инкриминировать чужие грехи? Или вы думаете, что в стране все наркоманы? – и тут я пошла в атаку: вскочила со стула, задрала рукава и предъявила ему свои чистые руки. – Так полюбуйтесь, пожалуйста! Ни одного укола! И в глаза мои загляните, убедитесь, что у них здоровый блеск! – Челноков растерянно шарахнулся от меня, но я уже не могла остановиться: – Да чтобы доказать вам, что я чиста, как хрусталь, я согласна сдать вам свою кровь! На анализ… – в этот, совершенно подходящий к ситуации момент на мои кристально-честные глаза навернулись слёзы и я захныкала: – Я к вам с чистым сердцем… Хотела помочь… А вы… Разве непонятно, что я не имею никакого отношения к наркотикам? Если бы это было не так, я бы сразу сбежала, а не стала бы светиться перед милицией, не дожидалась бы скорой… И вообще…

      По-видимому, мои последние слова зацепили Челнокова и он унял свои притязания:

      – Ладно, ладно… Извините, я погорячился… – он снова вперился в меня внимательным взором, словно попытался достать истину с тайных глубин моей личности, но как раз в это время я усиленно тёрла сухие глаза, а он, должно быть, устал и прозвучали долгожданные слова: – На сегодня хватит. Вы свободны. И никуда не уезжайте, вы мне понадобитесь…

      С основательно раскалёнными мозгами я пулей выскочила из здания районного управления Госнаркоконтроля и почти бегом отправилась в кафе рядом, чтобы радикально сменить имидж. Минут через десять охранник рассеянно взирал на вышедшую из дамской комнаты жгучую брюнетку в очках и в чёрном тренче и мне оставалось лишь надеяться, что он не зафиксировал момент, когда туда входила светловолосая и ясноглазая девушка в коротком белом плаще. А вот теперь можно перекурить и перетереть каждое слово, намеренно или ненароком оброненное Челноковым!

      Оглядевшись по сторонам, дабы не допустить слежку, я быстрым шагом