Проклятие Черного Аспида. Ульяна Павловна Соболева

сжимая пальцы, впиваясь ногтями в ладони, застыв в шоковом оцепенении, а когда в плоть вонзились словно десятки кинжалов, вспарывая кожу, невольно распахнула глаза, и вопль застрял в горле – жуткая морда твари клацнула пастью у моего лица, и зверь потащил меня вверх в рваные облака, обрывая веревку с камнем, который, словно в замедленном кадре, упал в воду. Я повернула голову, вглядываясь вниз, и со всхлипом втянула воздух, чувствуя, как по щекам слезы покатились – на зеркальной поверхности реки ни одной лодки не осталось. Только венки плавают, и у меня перед глазами от боли и ужаса тоже все плывет, погружая во мрак. Да в ушах свистит от шума крыльев, и тело льдом обдает, сковывает. Закрою глаза и проснусь… ведь я проснусь, да?

      Мамонька, ой, мамонька,

      Защити – не выдай…

      Неужели, мамонька,

      Быть мне платом крытой?

      Неужели косыньки

      Не пустить по ветру?

      Неужели с миленьким

      Не гулять до свету?

      На реке два омута

      С тёмною водицей…

      Отпустите девицу

      Той воды напиться…

      На яру не весело

      Девицы гуляют…

      Плачут, да кручинятся —

      Песню напевают:

      Как в селе под Вологдой

      Свадьба не случилась…

      Как во тёмном омуте

      Девка утопилась…

Русская народная. Мамонька… ой, мамонька

      Глава 2

      Раньше не было ни времени.

      Ни земли, ни пыли – ничего.

      Забыли всё.

      Было небылью, да стало былью.

      Река остыла, и вода застыла в ничто.

Женя Любич

      Я выныривала из небытия короткими обрывками реальности, они походили на мой привычный кошмар. Мне чудился запах серы, словно чиркнули около ста спичек одновременно, а перед глазами чернично-малиновое зарево над полоской горизонта. То ли закат, то ли восход. Выпь голосит поминальную песню, и от тоски ребра сжимают обручи железные.

      Будут ли меня искать? Наверное, нет. Может, Лиза будет. Захотелось вдруг, чтоб мама узнала и чтоб слезы по мне утирала, а мозг резануло картинкой, где она водкой горе заливает и смеется с такими же опустившимися собутыльниками над пошлой шуткой, уже забыв, что поминки у нее дома, а не веселье. Ненависть поднялась вихрем и тут же улеглась пеплом в душе. Отненавидела уже. Горечь золой осыпалась и легла еще одним слоем грязи на сердце и на душу.

      Я выныривала из омута боли и погружалась в него снова. Болело все тело, но больше всего голова. Казалось, внутри нее пульсирует адский сгусток, приносивший мне страдания. Все это время я ощущала чье-то присутствие. Давящее и невыносимо тяжелое. Словно весь ужас вселенной сконцентрировался рядом со мной и вокруг меня. Обрывки воспоминаний вплетались в сумеречный туман перед глазами. Малиновый сполох вдалеке рассеялся и утонул в сизом тумане. Мне казалось, я слышу голоса, но они иные и не