Проклятие Черного Аспида. Ульяна Павловна Соболева

холодом, но и суеверным ужасом перед какой-то обреченной неизбежностью. Это сон. Просто страшный сон, и я скоро проснусь. Открою глаза и пойму, что утро уже за окном, и не было ничего.

      Меня толкают в спину грубо и больно. Межу лопаток бьют чем-то острым, и я понимаю, что все же это не сон. Боль и ужас слишком реальны. Спотыкаюсь о комья мерзлой земли. Куда ведут меня? Зачем я им? Где мы, и кто они такие? Эти вопросы с ума сводят и заставляют задыхаться в истерическом припадке ужаса.

      – Пошла! Шевелись давай!

      Кто-то хватает за затылок и, нагибая к земле, толкает вперед так сильно, что я падаю на колени и лицом вниз в подтаявший снег. В нос ударил запах сырости и близость водоема. Я молила про себя Всевышнего лишь об одном: «только не в воду, пожалуйста, только не в воду». Все что угодно, но не вода.

      Больше всего я боялась именно этого. Упасть в ледяную бездну и, хватая противные солоноватые глотки с привкусом крови белыми губами, задыхаться, и сходить с ума от адской боли, разрывающей легкие. Словно знаю, каково это – тонуть. Этот страх уходил корнями в самое детство, в самые недра памяти, где царила непроглядная вязко-грязная тьма неизвестности. Иногда мне казалось, что окружающий меня мир всего лишь иллюзия, а на самом деле ни его, ни меня не существует. Особенно после того, как начала видеть во сне монстра с янтарными глазами, притаившегося в черноте беззвездной ночи.

      Чья-то тяжелая рука подняла за волосы с колен и тряхнула в воздухе так, что из глаз искры посыпались. Как вещь или мешок с ветошью. Стало страшно, что швырнет обратно на землю, и я раскрошусь на части от силы удара. Совсем рядом послышался плеск воды, и я вздрогнула от испуга, а от холода зуб на зуб не попадал. Своих ступней я не чувствовала уже давно, как и ладоней с кончиками пальцев. Но ублюдкам, подгоняющим нас грубыми окриками, было плевать на это. Их было много, я слышала, очень много. Мне чудились или слышались женские голоса среди мужских.

      – А она точно то, что нам надо? Кажется, Хозяин говорил, что у нее рыжие волосы.

      О боже, кого в наше время еще называют «хозяином»? Это действительно страшный сон или жуткая шутка? Со мной не может все это происходить! Не можееет. Я не бездомная, я не шлюшка какая-то и не красавица писаная, как Лизка. Кому я нужна такая? Дочь алкоголички. Безотцовщина. За меня и выкуп не у кого просить. Разве что бутылками пустыми или тем, что мне самой собрать удалось – жалкие крохи на новые джинсы. А мать, поди, и имени моего уже не помнит. Перед глазами возникло перекошенное одутловатое лицо, испещрённое тонкими венками, со стеклянным взглядом светло-голубых глаз и приоткрытым ртом с мясистыми губами. И в ушах взорвался хриплый крик, срывающийся на истерический визг:

      «Гадина! Ленивая тварь! Учиться она собралась! А мать кто содержать будет? Я тебе патлы повыдергаю! Вали, давай! Шалава малолетняя! Будь ты проклята, мать бросать! Проклятаааа».

      Вздрогнула, кусая губы до мяса и глотая слезы. Истинное проклятие – это воспоминания. Особенно когда тоска и время из недостойного родного человека все же высекают идола, по которому абсурдно и неправильно скучаешь до слез. Ищешь и выбираешь те самые крохи-минуточки, когда он был этих слёз достоин. Я ей деньги посылала и соседке