Кровь, или 72 часа. Дмитрий Григорьев

она понеслась на звук. Спотыкаясь в темноте, Эмма наконец добралась до высохшего колодца в дальнем углу двора. Сорвав с него крышку, она увидела в глубине два огонька кошачьих глаз. Девочка заметалась вокруг в поисках какой-нибудь палки. Тусклый отблеск скрытой за тучами луны был плохим подспорьем. Зато ее сорочка белым пятном светилась в ночи.

      Со стороны соседского дома послышался скрип двери. Не замечая приближающейся угрозы, Эмма судорожно шарила руками в траве. Наконец под руку попалась сломанная жердь.

      – Тебя-то мне и надо! – она сунула ее в колодец.

      Кот вцепился в спасительную палку, и та резко потяжелела. От неожиданности Эмма чуть не выпустила ее из рук. Занозы впились в ладони, но она еще крепче сжала жердь.

      – Кис-кис-кис! – ласково позвала девочка.

      – Я тебе дам кис-кис-кис! – прогремело над головой. – Нашла-таки своего паршивца!

      А «паршивец» уже сидел у нее на руках и радостно мурлыкал. Тут словно огромная оса впилась Эмме в ухо. Разгневанная соседка дотащила их до калитки и вытолкала на улицу.

      – Чтоб вам пусто было! – неслись вслед истерические крики.

      – Чтоб все твои куры передохли! – зло бросила Эмма, трогая саднящее ухо.

      Кот потерся головой о щеку своей спасительницы и ткнулся холодным носом в ее горящее ухо.

      – Уже прошло! – засмеялась она от щекотки.

      А соседке было не до смеха. Среди ее кур начался мор. И хоть ветеринар объяснил это птичьей чумкой, жиличку из Ленинграда стали побаиваться.

      – Так вот почему кошки в нашем доме не переводятся! – улыбнулась Яна и игриво толкнула сестренку в бок.

      Ника ничего не ответила. Она никак не могла прийти в себя от услышанного.

      «А не наслала ли я какую-нибудь чумку и на того Гоги?» – с неспокойным сердцем подумала она.

      В тот вечер на даче ее так и подмывало спросить у мамы, не помнит ли она необычной легкости после перебранки с соседкой. Но так и не решилась.

      Сейчас она, конечно же, не побоялась бы спросить. Но мама была далеко, да и губы перестали слушаться и, похоже, не только губы…

      Она неподвижно лежала на полу спальни. Какие-то люди в униформе суетились вокруг нее и встревоженно говорили на знакомом, но почему-то малопонятном языке. Ее любимые собачки забились в угол и полными отчаяния глазами наблюдали за происходящим.

      «Ну что, мои рыжики? Напугала вас хозяйка?» – мысленно обратилась она к ним.

      Они как будто услышали ее и дружно завиляли хвостами. Ника никогда не понимала, почему ей хотелось завести именно померанцевых шпицев. И вот теперь, как и с детским сном о Чернявке, ей вдруг открылось имя графа Ван-Борка, который выбрал родину этих песиков для своего пристанища.

      Никто толком не знал, откуда в Померании появились богачи Ван-Борки. Золота у них было столько, что они сумели откупить у короны замок разорившегося вассала, да еще и все земли в округе. Новые владения Ван-Борка оказались столь велики и поступления в казну столь значительны, что Филипп Джулиус пожаловал