Мальвинские / Фолклендские острова между историей и правом. Марсело Г. Коэн

отличается той же ясностью: «… Каким бы образом нынче ни преподносилось соглашение, имейте в виду, чем дело завершится: а завершится оно либо нашей фактической передачей острова, либо постепенным его оставлением. Если бы такого плана не было – а именно плана, согласно которому, как только будет произведена репарация, чтобы восстановить нашу честь, попранную жестоким и недружественным выдворением нас с острова, и как только мы окажемся в ситуации, позволяющей покинуть остров по нашему собственному желанию, негласно предполагается, что мы должны остров уступить, – так вот, если бы подобного плана не было, смысл переговоров был бы совершенно непонятен и необъясним. Однако если допустить, что нить переговоров ведет к одному моменту, в отношении которого имеется взаимопонимание, тогда все оказывается ясным, определенным и может быть однозначно истолковано»[87].

      Слова лорда Четэма категоричны: «Все дело предстает постыдным компромиссом. Это была вовсе не сатисфакция и не репарация. Права не были обеспечены, и даже реституция не была полной. Был возвращен только Порт-Эгмонт, но не остров Фолкленд»[88].

      Лорд Четэм далее предлагает убедительный анализ: «В то время как лорд Рочфорд вел переговоры с князем Массераном, господин Стюарт Маккензи вел переговоры с господином Франсуа[89]. В конце концов, примерно за час до заседания парламента, 22 января 1771 года испанским послом по распоряжению и с учетом гарантий французской стороны была подписана декларация о реституции Фолклендских островов Его Британскому Величеству; однако в декларации не упоминалось важное условие, благодаря которому эту декларацию и стало возможно получить. Это условие заключалось в том, что британские силы должны оставить Фолклендские острова при первой возможности, после того как им будут возвращены во владение порт и форт Эгмонт»[90].

      Известный писатель и журналист, писавший под псевдонимом Юниус, выступил со схожей критикой в своих письмах, адресованных газете «Паблик Эдвертайзер», среди которых было письмо от 30 января, в котором он указал, что в декларации Массерана Порт-Эгмонт «описывается не как часть территории, принадлежащей королю и не как собственно доминион, но лишь как «владение» – слово, которое непосредственно было выбрано в противовес идее о наличии права и в целях исключить эту идею, чтобы подготовить нас к будущему отказу и от права, и от самого владения… Кажется, было обещано, что на какие бы жертвы мы ни пошли согласно тайному положению, стороны позаботятся о сохранении приличий на публике»[91].

      Юниус вновь выступил с нападками в другом письме, датированном 13 февраля, в котором со ссылкой на декларацию Массерана он заявил: «…Это соглашение включает в себя также намек или скрытую обнадеживающую оговорку, которая дает Его Католическому Величеству надежду, а также, скорее всего, – если не сказать, что наверняка, – явно выраженное заверение, согласно которому не только Порт-Эгмонт, который теперь нам возвращен, но и весь остров должен быть в

87

Hansard, XXVI, 1385–1402.

88

Correspondence of William Pitt, Earl of Chatham, Vol. IV, op. cit., p. 87.

89

Речь идет о вышеупомянутом господине Франсесе, секретаре французского посольства в Лондоне. – Прим. пер.

90

Anecdotes of the Right Honourable William Pitt, Earl of Chatham, vol. III, ch. 39.

91

Junius: including letters by the same writer under other signatures; to which are added his confdi ential correspondence with Mr. Wilkes, and his private letters to Mr. H.S. Woodfall; a new and enlarged edition…, by John Wade, 2 vols., London, 1884. Letter XLII, II, 318–319.