Участковый. Ментовские байки. Повести и рассказы. Книга первая. Александр Карповецкий

находится на исполнении у Полищука. Кравченко, надо его знать, обязательно перечитает письменные объяснения жильцов, собранные Пчёлкиным… Рассудим дальше. Кравченко расспросит у Жуковского, как работает Полищук, какие имеет служебные показатели? И вот тут наш начальник воспользуется ситуацией. Он похвалит Семёна и обязательно замолвит словечко по поводу улучшения ему жилищных условий. Полгода ты ездишь с одного конца Москвы на другой, не раз ночевал в опорном пункте. Надо знать нашего шефа! Жуковский ничего и никогда не делает просто так. Он прекрасно знает, в каких условиях проживают четверо Полищуков. – Дядя Юра встает и заключает. – Потому начальник и отписал столь важную жалобу Семёну. Другого объяснения, господа офицеры, я не нахожу.

      Капитан Артамонов с неизменной улыбочкой кивает:

      – В принципе, согласен. Жуковский слов на ветер не бросает. Да и за просто так ни для кого ничего не делает. Но, как говорится, поживём – увидим. А ты, Сеня, с особым усердием исполнишь поручение шефа.

      – И в самые кратчайшие сроки.

      – Я понял.

      Сам себе отменяю очередные выходные дни. Жена уже настолько привыкла к моим рабочим субботам и воскресеньям, что всё происходящее в жизни стала считать просто нормой. Признаю, что воспитанием дочек я совсем не занимаюсь. Если на какой неделе мне удается часик-другой погулять с малышками возле дома, считаю это везением. А ещё я дал жене слово – не реже раза в неделю покупать продукты. Но всё остальное по дому – готовить завтрак, обед и ужин, стирать, убирать комнату и по графику дежурства места общего пользования – ложится на хрупкие плечи супруги. При росте метр семьдесят её вес составляет всего пятьдесят, это мне кажется слишком, и я втайне жалею её… Однако, я отвлёкся. Именно работа составляет мою повседневную сущность. Даже гуляя во дворе с дочками, я думаю о своей «собачьей» должности. Какую бумагу долго таскаю в папке, на кого из алкоголиков, состоящих на учёте у нарколога, собрать материал для направления в народный суд с целью, понимаешь ли, изоляции пьяницы от семьи и общества… Она, собака проклятая, моя кормилица и надежда, сидит у меня в печёнках, а куда я денусь?

      В субботу и воскресенье с восьми утра и до двадцати одного часа провожу в двадцать девятом доме. Поквартирно обхожу нижние, с первого по пятый, этажи. И письменно опрашиваю жителей. Ни на секунду не забываю об инструктаже начальника милиции. В объяснении жильцов особо выделяю вопрос о необходимости строительства для милиции нового, отдельно стоящего здания.

      Справедливые обиды и возмущения выслушиваю молча, и соглашаясь с людьми, и поддакивая; и заношу письменные показания в протокол. Пускай поплачутся в «цэка» партии и съезду, выплеснут из глубины исстрадавшихся душ их накопившиеся слезы на клиентов ментовки. Глядишь, высокие чиновники прочувствуют и прилагаемые к жалобе детские слёзы.

      На второй день опроса, в воскресенье, выявляю самого инициатора жалобы. Им оказался