«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том I. «Надо уметь дерзать». Яков Николаевич Нерсесов

«Фейду», встретился наедине с Баррасом, который озвучил ему свое предложение по-военному лаконично и доходчиво, чем естественно, отчасти польстил генералу, чьи руки «чесались» со времен Тулона поскольку с той поры он страдал от подхваченной там кожной болезни пушкарей. Наполеон прекрасно знал, какова обстановка в Париже и примерно три минуты мысленно взвешивал не столько свои шансы подавить чернь (в этом он, как прогрессивно мыслящий артиллерист, ничуть не сомневался), а на сколько он возвыситься, когда «закроет этот наболевший вопрос»… артиллерийской картечью в упор, способной превратить в «свежий фарш» любую многотысячную толпу, даже вооруженную.

      Через три минуты (столько времени по слухам дал ему Баррас на обдумывание столь заманчивого предложения) артиллерист Милостью Божьей дал свое согласие, но потребовал, чтобы никто не вмешивался в его распоряжение: «Я вложу шпагу в ножны только тогда, когда все будет кончено».

      Этот судьбоносный разговор состоялся в час дня.

      …Между прочим, кое-кто из историков не исключает, что в ту пору генерал Бонапарт мог искать свой шанс «закрепиться в обойме нужных генералов» и ему по сути дела было все равно – на чьей стороне выступить, лишь бы «войти в историю»!? Тем более, что большого авторитета у героя Тулона в армии еще не было и его следовало добывать и побыстрее, поскольку тогда было немало молодых, одаренных, амбициозных и шустрых революционных генералов, «рвущихся в Бонапарты». Ведь признавался он позже: «Если бы эти молодцы (имеются ввиду роялисты?) дали бы мне начальство над ними, как у меня полетели бы на воздух члены Конвента». Но Баррас и кампания «подсуетились» первыми и корсиканец показал всем, как надо по-военному решать проблему и неважно с кем и в чью пользу…

      Задание оказалось не из простых: предыдущий «усмиритель» восставших Мену, как уже говорилось, слишком долго откладывал с применением решительных мер и его противник Даникан – бывший жандармский генерал из охраны покойной королевы Марии-Антуанетты – сумел добиться значительного численного превосходства мятежников (в четыре-пять, а то и более, раз!). Они подготавливали решающую атаку на дворец Тюильри, где заседало правительство. Оно располагало лишь пятью тысячами солдат, причем, отнюдь не готовых ложиться костьми ради «директоров-лихоимцев». Именно поэтому, по мнению Бонапарта – артиллериста по образованию – срочно требовались пушки: несколько прицельных залпов удачно расставленных батарей картечью (она, повторимся, любую людскую массу навсегда укладывает плашмя или навзничь – кому как повезет – мгновенно!) подавят любую активность мятежников либо тюильрийские фонари украсят дергающиеся в смертельной агонии тела директоров и их ближайших подручных! Но 50—60 (?) орудий находились в нескольких (трех?) километрах от Тюильри, в Саблонском арсенале национальной гвардии.

      Наполеон проявил исключительную