Знатная полонянка. Лариса Олеговна Шкатула

о низко склоненную ветку дерева и упал с коня. Вроде ударился о землю несильно, а в ноге дикая боль вспыхнула: ни вздохнуть, ни с места сдвинуться! Лежал он на земле и выл волком. Что же это за планида такая, ему наземь с высоты падать!

      Ещё в детстве, когда он упал с дерева, Любомир поклялся самому себе выше собственного роста не подниматься. Даже в терем к сестре не ходил, куда лестница высокая вела. После ветки дерева, что когда-то под ним обломилась, любая лестница казалась ему ненадежной. Что с того, если под ногами других ступеньки не ломаются? Под его ногой непременно обломится.

      Как ни берёгся юный боярин, а упал оттуда, откуда и не чаял: с коня, на котором всегда чувствовал себя увереннее, чем на собственных ногах.

      Он лежал и выл от боли. Один, в безлюдном месте, где надеяться на помощь ему не приходилось.

      – Расшибся, милый? – вдруг участливо спросил его женский голос, пробившийся через отупляющую боль.

      – Ы-ы-ы, – только и смог произнести Любомир, по лицу которого катились беспомощные слезы.

      Женщина присела над парнишкой, потрогала его уродливо вывернутую ногу, чуть приподняла и резко дернула. Он вскрикнул и на миг лишился сознания, а когда пришёл в себя, боли не было. Всё ещё не веря в случившееся, Любомир осторожно сел и прислушался к себе: может, боль просто притаилась, выжидает? Вот он попробует приподняться…

      – Вставай, не бойся, – рассмеялась женщина. – Такое бывает: кость у тебя с места соскочила, а я её вправила. Как тебя зовут-то?

      – Кулеш.

      – А имя какое при крещении дали?

      – Любомир.

      Женщина провела пальцами вдоль его спины.

      – А кто лечил тебя, Любомир, когда ты с дерева упал?

      – Откуда ты знаешь, что я с дерева упал?

      – Я много чего знаю… Знаю даже, что, окажись я в то время рядом, никакого горба у тебя бы не было.

      – Говори, да не заговаривайся, – не поверил он. – Меня арамейский врач пользовал. Матушке поведал: на всё воля божья, ничего поделать было нельзя!

      Она взяла в руку кузовок с опятами, который несла прежде, и слегка поклонилась.

      – Прощай, молодой боярин!

      – Погоди, – забеспокоился Любомир. – Ты меня, чай, от смерти спасла.

      Он открыл кисет, расшитый его подругой детства Милушкой, где, в отличие от взрослых, хранил не табак, а свои, нужные подростку мелочи, и где имелась у него серебряная деньга, подаренная батюшкой на Пасху.

      – Вот возьми, за лекарство.

      Женщина опять засмеялась.

      – Небось, батюшка на пряники дал!

      – На пряники… Я не маленький!

      – Не возьму я с тебя плату, отрок! Помогла задаром, от чистого сердца. Употреби свою деньгу на доброе дело.

      – Скажи хоть, как звать тебя? Кого в благодарственных молитвах поминать?

      – Зовут меня Прозора. А дом мой подальше стоит, у Мёртвого ручья. Знаешь?

      – Знаю.

      – Вот и приходи в гости когда-никогда.

      – А можно я с сестрой приду?

      – Приходи