Жизнь под маской. Лариса Олеговна Шкатула

ярко светят его синие глаза на бронзовом от загара лице. И какие у него губы…

      Ольга покраснела, будто кто-то мог подслушивать её мысли. Никогда ни к одному мужчине не испытывала она таких противоречивых чувств… Вчера он натягивал для неё перегородку, крепко закусив губу. У него ведь прострелено плечо! А она ни разу даже не попытались облегчить его боль. Недаром он так презрительно относится к аристократам – они привыкли заботиться только о себе! Это Ольга додумывала, уже выходя наружу.

      – Решили проветриться? – подчеркнуто приветливо спросил он.

      – Я хочу вас перевязать, – сказала Ольга так, как она разговаривала в госпитале с капризными больными.

      – Разве я могу доверить постороннему человеку своё плечо? На нём всё-таки рука крепится, рабочий инструмент!

      – Я не просто посторонний человек, я – сестра милосердия!

      – А где тогда ваши медикаменты?

      – Омниа мэа мэкум порто! – ответила она. – Всё своё ношу с собой.

      – А-а, понятно, – сказал он, хотя не совсем понял, но почему-то после Ольгиной фразы успокоился и перестал задираться. Только пробурчал: – Что у вас с собой? Лягушачья лапка или корень мандрагоры? Наколдуете – когти на руках вырастут или кабанья щетина…

      – Помолчите! – она разбинтовала рану.

      Господи, как он терпел, ни разу даже не застонал – повязка же промокла от крови! Конечно, он натрудился, устраивая Ольгу в лодке. Вот только опять губу закусил. Она и не заметила, как заговорила над ним, зачастила, как сердобольные госпитальные сестры:

      – Потерпи, миленький, потерпи, родимый!

      А медикаментов-то у неё с собой – только йод и бинты. Это при воспалившейся ране! У неё дрогнули руки.

      – Не собираешься же ты лить йод в открытую рану! – ехидно сказал чей-то женский голос у неё за плечом.

      Ольга испуганно оглянулась. Никого. Голос звучал у неё в голове!.. Других лекарств же нет!

      – А на что тебе руки? Уже забыла? Ну и бестолковые у меня внуки… Жар сними – он с минуты на минуту в беспамятство впадёт, что одна делать будешь?!

      Ольга поднесла руки к ране.

      – Двигай заразу – пусть наружу выходит. Да не спеши! Рану закроешь, внутри что-нибудь останется – болеть долго будет! – продолжал командовать голос.

      И действительно, из раны стала выходить кровь вперемешку с гноем, а края раны стягивались, как по волшебству.

      – Ну я пошла! – сказал голос. – Дальше ты и сама справишься…

      Не прикасаясь к больному месту, Ольга сдвинула края раны ещё больше, шов медленно затянулся, соединенный её руками. Она наконец вытерла вспотевший лоб.

      – С кем это вы разговаривали? – спросил её Флинт: боль отпустила его, и в последние мгновения он с интересом наблюдал за её манипуляциями.

      – Ни с кем, – смутилась Ольга.

      – Сами с собой, понятно… с кем ещё здесь можно поговорить?

      – Ладно, разрешаю вам надо мной посмеяться – в интересах лечения.

      – Мы с курса не сбились? – он заглянул ей в глаза.

      Сердце