Кыхма. Максим Русанов

скребет ногами – из-под толстой коричневой юбки видны стоптанные, по щиколотку обрезанные валенки. Она похожа на большое раздавленное насекомое. Встать она не сможет.

      – Они все забрали, их Борька привел, ваш Борька привел, – забормотала она.

      Эта копошащаяся куча лохмотьев напоминала помойку, в которой роются крысы, когда пестрый мусор кажется вдруг ожившим, получившим непонятную, никчемную жизнь.

      Капитан и Беда, стоя над ней, как два воина над поверженным врагом, не чувствовали жалости. Они чувствовали, как их злость сменяется бессилием.

      – А ты зачем отдала? – все еще грозно, но с оттенком усталости спросил Капитан.

      – Да, зачем?! – присоединил свой сиплый голос Беда.

      – Не отдавала я, они сами все взяли, их Борька привел, – продолжая шарить руками в воздухе, скулила старуха.

      – Ведь врешь, тварь!

      – Правда.

      – Врешь!

      Этими выкриками Капитан подогревал свою ярость. Еще можно было со всего маху врезать ногой, погрузить свой старый ботинок в живую труху.

      – Бацеха забрал! Бацеха забрал! – отчаянно заголосила старуха, корчась на полу, как в припадке падучей, – она заранее чувствовала боль от возможного удара.

      Услышав имя хозяина этих мест, Капитан заскрежетал несколькими оставшимися зубами, а Беда издал сдавленный визг, как поросенок с перерезанным горлом.

      В их ярости было слишком много отчаяния, иначе бы старой ведьме несдобровать.

      Оба одновременно подумали об одном и том же. Тот, чье имя выкрикнула старуха, их накажет. Дело тут не в ней. Они пытались утаить деньги. Можно кричать, но тот, кто все забрал, не спрашивал разрешения. И они хорошо знали, что ничего нельзя изменить. Самовластный правитель этого пустынного царства не терпел, чтобы его подданные владели деньгами. В его владениях нищета была обязательной. Нищета и беспрекословное послушание требовались от всякого обитателя этих мест. А в остальном – пусть живут, как хотят.

      Сам хозяин и его помощники обладали невероятным нюхом на денежные знаки, зря говорят, что они не пахнут. Если кто-то отправлялся на заработки – стриг овец, наполнял зерном сеялки во время посевной, разгружал вагоны с углем на станции или же просто ухитрялся удачно продать краденое – будь то овца с отары или слитый с самосвала бензин, – иметь деньги было нельзя. Что-то можно было потратить на еду или честно пропить, но остальным нужно делиться, а делиться здесь означало – отдать все. Хранение денег – это бунт, мятеж, попытка свержения существующего строя.

      Бацеха – руководитель опытный и менеджер весьма успешный. Как всевидящий бог, он всегда знает, кто, сколько и как раздобыл; хоть в землю зарой, хоть в степи под камень положи – от него ничего не скроется. И все должны знать – нет, лучше верить, – что он все знает. Эта вера не допускает сомнений. Никто из жителей не может постичь, как хозяин все про него разузнал, но каждый спешит рассказать, что знает про других. Наказания за обман суровы.

      Капитан