Ласковый голос смерти. Элизабет Хейнс

и остаться там гнить, – тихо сказала я, проходя мимо автоматических дверей аптеки и наслаждаясь коротким порывом теплого воздуха.

      – Ты же все равно будешь мертвая и ничего не узнаешь, – пожала плечами Кейт.

      Я прикусила язык.

      «Представь, что это вовсе не конец, – хотелось сказать мне. – Представь, что ты смотришь на собственное разлагающееся тело и понимаешь, что вокруг нет никого, кто хотя бы поинтересовался, отчего тебя давно не видать».

      – Тебе не кажется, – снова заговорила я, с тоской вдыхая аромат, исходящий из пирожковой на углу, – что окружающие должны были хоть что-то заметить? Особенно в случаях с теми, кто помоложе. У них наверняка были семьи, коллеги, друзья. Даже если они не работали, они должны были регистрироваться на бирже труда или что-то вроде того. Не так-то легко просто взять и исчезнуть.

      – Пожалуй. Думаю, если я пропаду на пару дней из «Фейсбука», про меня начнут расспрашивать.

      Мы присели на ограждение, дожидаясь автобуса, вернее, Кейт присела и закурила, а я прислонилась к стене с подветренной стороны.

      – Хотя, может, и нет, если уйти постепенно, – сказала она несколько минут спустя.

      – Уйти откуда? – спросила я.

      – Из «Фейсбука». Я про что – если намереваешься оставить общество, ты постепенно перестаешь писать в «Фейсбук», и какое-то время спустя никто даже не заметит, что тебя больше нет. А если заметят… может, оставят сообщение, пошлют письмо, но если ты не станешь отвечать… Собственно, бо́льшая часть этих так называемых друзей вовсе не настоящие, в смысле не близкие. А настоящим можно сказать, что уезжаешь за границу, или у тебя сломался компьютер, или еще что-нибудь. Сколько месяцев пройдет, прежде чем кто-то всерьез заинтересуется, где ты?

      – Меня нет в «Фейсбуке», – сказала я, но она меня не слушала.

      – И все-таки не вижу смысла придавать этому значение. Двадцать четыре трупа или пятьдесят четыре – в любом случае речь о естественной смерти. Люди каждый день умирают сотнями. Насколько я понимаю, никто из этих разложившихся людей не стал жертвой убийства?

      – В одном случае коронеру не удалось определить причину смерти, – покачала головой я, – но в большинстве других считается, что смерть наступила по естественным причинам.

      – И ничего их между собой не связывает?

      – Ничего, кроме того, что тела всех найденных сильно разложились и что все они жили в Брайарстоуне…

      – Что ж, увы, – мы лишь криминальные аналитики и не занимаемся социальными проблемами. Скорее всего, именно так тебе и скажут. И что еще хуже… – Она спрыгнула с ограждения и погасила окурок об урну. – Если они решат, что ты чересчур увлеклась, тебе найдут какую-нибудь другую работу.

      – Здо́рово, ничего не скажешь, – усмехнулась я.

      Словно чтобы разнообразить нашу беседу, из-за поворота появился мой автобус – точно минута в минуту. Кейт, чья машина была припаркована на другой автостоянке, со стороны Бэйсбери, предстояло подождать чуть дольше.

      У моего дома не оказалось ни одного свободного