Письмо сестре, или Комментарии к эпиграфам. Алексей Богданов

с такой-то по такую-то страницу гражданин отбывал наказание в исправительной колонии строгого режима. Примерно десять процентов среднестатистической книги – это 8-9 лет. Конечно, заинтересованные читатели всегда найдут первоисточник. Специальные уполномоченные могут найти даже какое-нибудь «личное дело», но эта информация будет не вполне достоверной и вполне неполной. В отличие от книги с вырванными листами человеческая жизнь разделяется тюрьмой на до и после. Банальщина, правда?

      Конечно, я имею в виду обычных людей, а не таких, для которых вся жизнь – тюрьма, разделённая узкими полосками свободы.

      021

      Смерть меняет нас не больше, чем жизнь.

Чарльз Диккенс, «Лавка древностей»

      Бумага – единственный объект, который создаёт иллюзию полного взаимопонимания.

      Вы прямо, без недомолвок, выкладываете все ваши сокровенные переживания, не стесняясь в выражениях, не придерживаясь никаких условностей, не страшась порицания за слабости, − и потόм, перечитывая написанное, получаете от бумаги адекватную обратную связь.

      Вы без заминки раздéлите радость с вашими родными и близкими и не задумаетесь, положа руку на сердце, − до конца ли им понятна грандиозность вашего успеха? Достаточен ли уровень адреналина у них в крови, чтобы приблизиться к вашей эйфории? Важно, что вы видите сияющие глаза вашей матери, жены, сына, закадычного друга… Вы взахлёб рассказываете, какую красоту вы узрели на снежной вершине; вы описываете усилие последнего рывка на финише и как обмякло ваше тело после того, как вы узнали, что заняли первое место; вы воодушевлённо делитесь своими впечатлениями о прекрасном произведении искусства, оставившем вечный след в вашей душе, и советуете собеседнику обязательно приобщиться… Приятно рассказывать о хорошем, приятно слышать о хорошем и сопереживать хорошее.

      Когда же вы рассказываете вашим близким о том, как вас вместе с детьми завели в сарай, заперли и подожгли; как вас жестоко, зверски мучили и избивали; как вам выдавливали глаза; как вы почувствовали пронзительную боль от ножа, входящего в ваш живот; как от удушения у вас пошли круги перед глазами – когда вы пытаетесь подробно описать, передать ваш страх, то видите в глазах слушателя максимум испуг и нежелание слушать дальше. Есть только один способ понять состояние ужаса – пережить его в жизни. Не на телеэкране, не в книге, а только на себе. Осознавая это, вы и не рассказываете ничего такого. В человеке, пережившем ужас вместе с вами, бок о бок, вы видите родственную душу – ему не надо ничего объяснять. Искреннее, подлинное сочувствие вы можете найти также у человека, пережившего нечто похожее на то, что пережили вы. Но никто другой, даже самый близкий человек, не способен до конца понять глубину и цвет ваших переживаний – просто потому, что он никогда не переживал лично ничего подобного. Более того, настоящий, животный страх не так-то просто описáть.

      В уголовном кодексе Российской Федерации есть термин: «посягательство, сопряжённое с насилием, опасным для жизни». С формальной