Сказки гор и ручьёв. Кармен Сильва

к ней в окошечко, как не подозревала, конечно, и того, что была в эту минуту необыкновенно красива в своей задумчивой позе с печально опущенными на колени руками и широко вытаращенными глазами, задумчиво смотревшими куда-то далеко-далеко. Но вот в окно что-то осторожно вдруг стукнуло, и молодая девушка, легко вскрикнув, быстро обернулась и начала вглядываться в темноту. Тут ей показалось, будто у окна она видит Таннаса, а через минуту услыхала, что ее действительно кто-то зовёт в полголоса:

      – Пауна! Дорогая моя Пауна, выйди ты ко мне на улицу! Не бойся! Ведь это я – твой Таннас!

      Рука Пауны уже была на ручке двери, и менее чем через секунду молодая девушка, стоя уже за дверью, почувствовала вокруг себя чьи-то объятия. Торопливо отстранив руку, обхватившую стройный ее стан, она спросила:

      – Но ты ли это на самом деле? Уж не вздумал ли кто посмеяться надо мною?

      – Смотри, Пауна, вот твое колечко, а вот и та монета, что при прощании повязала ты мне на шею. Выносить дольше разлуку с тобой стало мне невмоготу, и я решился, во что бы то ни стало удостовериться собственными глазами, остаешься ли ты мне верна!

      – Но кто же там, на войне отпустил тебя, дал тебе позволение прийти сюда?

      – Никто меня не отпускал.

      – Как никто! Однако же ты здесь? Разве уже кончилась война?

      – Какое кончилась! Война в самом разгаре, но я бежал тайком, сделав это из любви к тебе, Пауна.

      – Из любви ко мне! – злобно рассмеялась Пауна. – Уж не воображаешь ли ты, что мне так лестно будет иметь своим возлюбленным беглого солдата! Уйди прочь с моих глаз!

      – Что ты говоришь, Пауна! Так вот какова твоя любовь ко мне? Ты посылаешь меня, не жалея, навстречу верной смерти.

      – Ступай себе куда хочешь! Но только знай, что твоею женою я никогда не стану, ибо выносить сознание того, что я не могу не презирать своего мужа, должна за него краснеть, было бы свыше моих сил.

      – Ты, вероятно, полюбила другого?

      – Нет, Таннас! Тебя, одного тебя люблю я, и напролёт по целым ночам просиживала без сна, все думая только о тебе одном!.. Но при этом мне никогда даже и не снилось, чтобы сокровищем моим был малодушный трус!

      И Пауна, закрыв лицо руками, горько заплакала.

      – А я так полагал, что ты обрадуешься моему приходу и укроешь меня у себя!

      – О, какой позор! – с горечью воскликнула молодая девушка, —Какой ужасный для меня позор – моя помолвка с тобой! Но все равно я даю тебе слово, что скорее же огонь спалит Бучдешские вершины, чем стану я твоею женою.

      – А я даю тебе слово, что теперь увидишь ты меня не прежде, чем стану я калекою или же холодным трупом!

      В продолжение всего этого разговора оба они, стоя друг против друга, смотрели один на другого так, что глаза их, – рассыпая искры, – только сверкали в темноте.

      В эту минуту вверху на горе показалось вдруг красное зарево. Молодые люди взглянули вверх, и обоим им показалось, будто горит одна из скалистых вершин Бучдеша.