Совершенный изъян. Василий Владимирович Воронков

впечатление, что он…

      – Мёртв?

      Руки у Петра похолодели. Вик хрипло, с надсадой закашлялся и сплюнул себе под ноги.

      – Мёртв? – повторил он. – Как та девица? Ты знаешь, это ведь ваще не наше дело! Мы паренька подобрали. Всё, приёмка прошла. Пусть эти…

      – Да кто эти? – Пётр повернулся к Вику. – Чего делать-то теперь? Группу вызывать? Самим везти? Дай браслет, хоть проверим.

      – Браслет? – прищурился Вик. – А на хера такое счастье?

      – А чего не так-то?

      – Да всё, блядь, не так! Ты серьёзно зос хочешь печатать? Нас после такой приёмки в дурку упекут!

      – Хоть проверим…

      – Да ни хера мы не проверим! Опомнись, бля! Браслет у меня тот, запасной типа.

      – И чего?

      – Да убитый он! Я его тебе щас поставлю, и он тоже метку эту чёрную выдаст. Толку-то от него сейчас.

      Вик нервно почесал ногтем седую поросль на щёках.

      – Вот дела! Ты хоть заявил об этом?

      – Заявлю, заявлю. Уже второй браслет за три месяца. Они мне там проведут ректальную стимуляцию.

      – А как мы так работать-то будем?

      – Да чё ты ваще привязался? На хера нам браслет? Парень вон ходит, сидит…

      – Та девчонка тоже ходила.

      – Да лан, живой он! – неуверенно сказал Вик. – Точно тебе говорю!

      Пётр коснулся ледяного запястья парня.

      – Пульс! – Вик захрипел и несколько раз кашлянул, прочищая горло. – Ты чё, врач? Это ничё не подтверждает! Может, ты там это, не поймёшь чё…

      – Да чего не пойму-то?

      – Не предусмотрено, блядь, должностной инструкцией таких ситуаций… – Вик вцепился в бутылку, но пить не спешил, – …ситуаций, когда два долбодятла, вроде нас, не могут понять, жив клиент или мёртв.

      – Так чего делать-то? – Пётр всё ещё сжимал запястье парня. Ему показалось, что он чувствует слабую пульсацию. – Вроде жив он, не знаю. Похоже, пульс есть.

      – Не повезу я его, – помотал головой Вик. – Окочурится по дороге. Короче, я группу вызываю.

      Вик спрятал бутылку в карман, так и не выпив, и заковылял к водительской двери.

      – Давай, – сказал Пётр и вылез из фургона.

      Парень не двигался. То, что несколько минут назад влекло его в слепую тьму улицы, – упорно, вопреки сковывающему движения холоду – теперь исчезло. Как если бы сменилась программа. Было даже не видно, чтобы он дышал. Но, скорее всего, это из-за огромной дутой куртки. Да. Пётр утвердительно кивнул головой, словно разговаривал с кем-то. Из-за куртки. Куртки с люминесцентными иероглифами, которые переливались на тусклом свету.

      Смотреть на парня – бледного, промёрзшего насквозь – было тяжело. Пётр отошёл в сторону. Асфальт в той части дороги, где они остановились, проседал – под тяжестью времени и собственного веса, – света единственного фонаря не хватало, и их длинный фургон проваливался в темноту. Откуда-то из пустоты доносился хриплый голос Вика. Кашель. Бессвязная ругань. Алла наверняка догадается, что Вик пьян.

      Пётр закурил и тут же выплюнул сигарету. Сердце забилось тяжело