ПЕРСТЕНЬ МАЗЕПЫ. Жанна Лилонга. Под знаком огненного дракона. Марина Важова

он всё продолжал баюкать каменеющее тельце Жанны, подлечивая многочисленные ранки на руках и ногах солёной кровью прикушенной губы.

      Он жаждал её постоянно: мягкую и тёплую под его ласками, завлекающую, бесстыдную в момент прихода, холодную, безучастную бо́льшую часть времени. И когда её не было рядом, и когда она была, но чужая, далёкая, как инопланетянка. И даже в объятьях Стаса. Ведь сначала было именно так, а он, сиротой лёжа на подростковом узком диванчике, мучительно представлял, что делается за стенкой. И только одно давало силы жить дальше: он ни разу не услышал её голоса, всегда звучало лишь трубное соло «мексиканца».

      В такие минуты он явственно ощущал металл булавки, проткнувшей его грудь, прижившейся и оттого уже безболезненной. Временами вынашивал план похищения Жанны, а то всерьёз начинал строить ловушки для Стаса, выслеживал его, стараясь обнаружить удобные подходы. Но тот каждый раз умудрялся сбить его со следа. Где-нибудь на повороте, закурив сигарету, делал шаг, на миг скрываясь за углом, а потом пропадал совсем, просто исчезал. Так что Гриня так ничего о нём и не узнал: где он проводит дни, чем занимается, откуда у него деньги. Пока «мексиканец» сам не открылся, пригласив их в маленький ресторанчик китайской кухни – любимое место Жанны.

      И там он начал выкладывать такие факты из свой биографии, что окончательно сбил их с толку. Тут были и горячие точки, и смертельные каскадёрские трюки, и тайные поручения от спецструктур. Названия городов, стран, известных имён так и мелькали в его рассказе, который он преподносил с кривой улыбкой, как бы извиняясь перед молодыми за свою необыкновенную биографию. «Да, я вам не компания… У вас всё впереди, а мне пора писать мемуары», – произнёс он под конец и накрыл их тонкие ладошки своими, как бы соединяя Жанну и Гриню. И в тот же вечер проводил их до дома, обнимая, как детишек, за плечи, а сам уехал. С тех пор он ни разу не ночевал в мансарде, а только приходил временами, без предупреждения, с пакетами продуктов в обеих руках.

      Гриня не сразу переселился в комнату Жанны. Что-то подсказывало ему – надо ждать от неё знака. Потому что с уходом Стаса многое переменилось. Не было тех доверчивых и говорящих взглядов, которым не нужны слова. И разговоры – обо всём на свете – сразу сошли на нет. Возможно, их подталкивало друг к другу присутствие Стаса. Без него пропали острота и нерв общения, словно они встретились впервые и боязливо открывали свои души.

      Две ночи он почти не спал, забываясь временами, и тогда видел себя со стороны, как он входит в комнату с «Любительницей абсента14» над расшатанным столом, как садится на железную кровать и, уткнувшись поверх одеяла в плоский живот, выдыхает горячий воздух. Впоследствии он с этого всегда начинал, грел её лоно этим долгим горячим дыханием, запрещая себе, покуда мог терпеть, дотрагиваться руками.

      На третью ночь их существования без Стаса, он, как обычно, быстро приготовил немудрёный ужин, и они с Жанной до поздней

14

«Любительница абсента» – картина Пабло Пикассо.