По ту сторону экрана. Агата Ашу

диктор нагнетал обстановку:

      – Ветер усиливается, и синоптики ожидают до 65 миль в час… Полицейские не успевают обойти все дома… Пожарные пытаются остановить надвигающееся на город пламя, но боевых расчетов пока не хватает. События развиваются стремительно. Просьба ко всем жителям не занимать телефоны, чтобы освободить нагрузку на линию 9-11.

      Алекс слушал его вполуха.

      – Внимание! Объявлена срочная эвакуация. Все, проживающие между восточной частью Нагорного проезда и шоссе 192, особенно на улицах… – диктор принялся перечислять зоны эвакуации, – должны срочно покинуть свои дома.

      Алекс кинулся было к своей сумке с ноутбуком, чтобы взглянуть на карту пожара, ибо в этой стране такая информация вывешивается в Интернете мгновенно. Потом передумал. Схватил переносной навигатор и побежал вниз по лестнице к машине.

⁂

      Грэг изо всех сил налег на решетку. Заскрипело… хрустнуло… и – сломалось!

      – Один шуруп побежден! – обрадовалась Алёна.

      Ограда повисла на оставшихся кронштейнах.

      Но тут раздался жалобный вопль. Сломанный ржавый кусок металлического прута, отпружинив, глубоко царапнул Грэгу предплечье. Тот резко отпрянул. Хлынула кровь.

      – Надо звонить в 9-11, – меланхолически констатировал молодой человек.

      Алёна оторопела на мгновение, но тут же пришла в себя:

      – Но телефон не работает. Ведь вы, состоятельные люди, не думаете о других! – она не удержалась, чтобы не съязвить, но тут же пожалела, взглянув на побелевшего от вида крови парня. – Грэг, не волнуйтесь вы так. Не слишком богатые люди из России умеют всё делать сами. И вообще. В пятом классе я была санитаркой пионерского отряда.

      – А что это такое? – не понял он.

      – Это как ваши гёрлскауты. Только у нас не разделяли на мальчиков и девочек.

      – Я не был бойскаутом.

      – (Это заметно), – сделала вывод Алёна. – А в десятом классе я хотела стать врачом, – она помогла ему спуститься с подоконника.

      – И почему не стали? – просипел он, скривившись от боли.

      – Папа отговорил. Сказал, что я буду оплакивать каждого больного, – Урбанова помогла юноше снять рубашку.

      – А вы будете меня оплакивать?

      – Конечно, не буду. Держите, держите руку. Вот так, хорошо. Повыше.

      – Это потому, что я богатый и нас все не любят? – его задело.

      – Нет, потому что в этом не будет необходимости. Цвет лица возвращается. Болевой шок не ввел вас в беспамятство. Всё будет хорошо. Я вас спасу.

      – А кровь? Мой двоюродный брат погиб от большой кровопотери, – испуганно пролепетал он.

      – Я же сказала. Я вас спасу. Я обожаю спасать.

      – Почему?

      – Потому, что я обожаю себя, а такие поступки позволяют любить себя еще больше и вдобавок любоваться собой со стороны, чужими глазами. Где у вас тут чистое белье или полотенца на худой конец?

      – Я не знаю, – его речь была несколько заторможенной. – Домоправительница говорит служанкам, какое белье куда стелить. У себя дома в Сиэтле я всё делаю