Снег тишины. Александр Евгеньевич Сорокин

в помыслы и сны,

      пронизанный весельем ветра

      и полнозвучьем тишины,

      случайно выпавший из ряда

      событий, канувших во мглу, –

      снег убеляет ветви сада

      и льнёт к замёрзшему стеклу.

      Но нет к прошедшему возврата!

      И в доме светлом – пустота.

      И снег ложится виновато

      на незнакомые места.

      ДАВНО ПОРА

      Яну Иоаниди

      А помнишь, Яном Бунина звала

      его супруга Вера Николавна?

      Ему же в Грасе русского тепла

      так не хватало, а любви – подавно.

      Вот ты с рожденья не Иван, а Ян,

      и я не стану звать тебя Иваном.

      Пускай порою ты бываешь пьян –

      я сам бываю по неделе пьяным.

      Но главное – поэзия, и с ней

      нам не страшны разводы и запои!

      Давно пора сомкнуть наш круг тесней,

      и пусть печаль оставит нас в покое.

      Давно пора не выживать, а жить

      везде: в безмолвье, в безрассудстве, в звуке.

      Давно пора нам сердце обнажить

      и не бежать от боли и разлуки.

      НАВАЖДЕНИЕ

      Окружённый спол о хами древними

      (или в явь мои сны облеклись?),

      над продрогшими в поле деревьями

      красный месяц подковой повис.

      И уже на раздолье языческом

      прозвучал над отчизной степной,

      нарушая безмолвья владычество,

      крик неведомой птицы ночной.

      Я ли это иль предок забытый мой

      с первобытной вдыхает тоской

      воздух, дымом становищ пропитанный…

      или это костёр за рекой?

      Чьи-то тени ползут настороженно

      вдоль оврага сквозь редкий туман…

      Или всё, чему быть не положено,

      распоясавшись, вводит в обман?

      Где я? Кто я? Прикинулся чудищем

      пень разлапый, иль чудище – пнём?..

      Только звёзды и в прошлом, и в будущем

      неподдельным мерцают огнём!

      НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ ЯНВАРЬ

      Как пахнет снег, забыли мы,

      дождит с утра и допоздна,

      и без зимы среди зимы

      трава, как в мае, зелена.

      А вот пойди на нас войной –

      прямым ответом на вопрос,

      глядишь, ударит запасной,

      сорокаградусный мороз.

      НА ТОЙ ВОЙНЕ

      Я в смертный бой вступал во сне,

      как будто наяву,

      и погибал на той войне,

      и до сих пор живу.

      Из синевы спускаясь в ад, в грохочущий разлом,

      я знал, что нет пути назад,

      и не жалел о том.

      Над телом павшего бойца

      призывно горн играл,

      а я среди живых отца

      в смятенье выбирал.

      Но вот уже и нет живых –

      все полегли в бою,

      и канонады гул затих

      у мира на краю.

      Но вижу: скрыт густой травой

      и пулями прошит,

      в беспамятстве, полуживой

      один солдат лежит.

      Всю ночь я просидел над ним –

      настырна смерть, хитра, –

      моей