Город сгорающих детей. Сергей Лановой

стал клевать носом, отдав все силы на постройку корабля, борьбу с волнами и с едой. Уже полностью поверив в сбывшуюся мечту последних месяцев, он легко дал себя уложить и только привычно прошептал, уже с закрытыми глазами и натянутым до носа одеялом:

      – Пап… спой чего-нибудь.

      Сергей, подав дочери сигнал вести себя тихо, сел на край постели и запел сыну одну из тех песен, которые он обычно пел детям дома, наигрывая себе на гитаре. Через пять минут Петька уже спал, разбросав руки в стороны и дыша глубоко и спокойно. Сергей осторожно встал, поправил его одеяло и на цыпочках подошёл к сидящей на диване дочери.

      Спать ему не хотелось. Настя тоже не проявляла желания упасть в постель, поэтому они просто сидели перед телевизором, болтая о прошедшем дне и допивая остатки какао.

      – Нравится тебе здесь? – спросил Сергей, наблюдая, как его дочь пытается слизнуть с локтя капли какао, невероятным образом попавшими туда. Настя, справившись с частью задачи, вытерла невыполнимую миссию бумажным полотенцем и, выдув из папиного стакана остатки сладкого напитка, пробулькала, всем телом повернувшись к отцу:

      – Угру… тролько дрень брыстро закрончилсря!

      Ещё через полчаса усталость всё-таки начала одолевать оба отчаянно бодрствующих организма.

      – Пойдём на балкон? – предложил отец дочери, убрав посуду со стола и включая везде ночное освещение. Настя кивнула головой, взяла отца за руку и вместе с ним вышла в залитую лунным светом ночь. Они стояли, облокотившись о перила, и смотрели на чёрную рябь моря, блестящую серыми искрами от света молодой Луны. Мягкий шелест прибоя и скрежетание сверчков делали ночь похожей на музыкальные дорожки, по которым тихо рассыпались стеклянные капли.

      – Уже придумала, что будем делать завтра? – спросил Сергей, рассматривая профиль дочери, кажущийся в свете луны на фоне чёрного неба головкой фарфоровой куклы тончайшей работы.

      – Завтра будет видно, – рассудительно прошептала Настя, неподвижно уставившись на лунную дорожку, похожую на перевернутую сосульку. – Петька хотел в аттракционы и аквапарк, к дельфинам, а я бы лучше испробовала мой новый водный матрац, который мы купили по дороге.

      Речь шла о надувном матраце, который был куплен ещё дома перед отъездом, и который, следуя Петькиным требованиям, должен был принадлежать ему, однако он уступил своё право на плавающую роскошь в обмен на Настины водные очки, предложенные ему сестрой согласно тонкой тактике ведения переговоров.

      – Петька встанет раньше всех и, я уверен, первым делом попытается надуть матрац… – начал Сергей, как вдруг неожиданно опустившаяся тишина заставила его замолчать. Ни единого движения не осталось в воздухе, ни малейшего писка или стрекота насекомых, и шум моря стал глухим и низким, как работа дизельного двигателя глубоко под землей, словно там медленно билось чьё-то огромное сердце. Сергей посмотрел на воду, но с ней не происходило ничего необычного, лунная дорожка спокойно убегала к горизонту,