Сказки Освии. Два брата. Татьяна Бондарь

под воду. Он не придумал, как его достать, и решил, что сбежит из дома. Дэвид знал, что, вернись он без ведра домой, мать его заругает.

      Он сбежал в единственное известное ему место, связанное с хорошими воспоминаниями – в тайное укрытие, где его подкармливали старшие братья. Когда тетка вытащила Дэвида оттуда за руку, его лицо было испуганным и заплаканным, он уже был наказан за свой проступок, но для жестокой тетки этого оказалось недостаточно. Она приказала Мартину принести розги и долго порола Дэвида, пока тот кричал и плакал. Тетка Котлета оказалась еще страшнее ведьмы Мут, которая порола хотя бы не собственных детей, молящих ее о пощаде.

      После вида этой расправы я долго не могла заснуть, лежала и слушала, как жалобно скулит в спальне мальчиков Дэвид. Альберт меня успокаивал, подкатившись под бок, грея его и говоря непривычно добрые слова. Было уже за полночь, тетка давно уже храпела в своей комнате, а Дэвид все плакал. Тогда я не выдержала, решительно встала, быстро натянула сухое платье и собрала в сумку припрятанную еду. Стараясь не шуметь и обходить скрипучие половицы, я пошла наверх в спальню к братьям.

      Я без стука тихо приоткрыла дверь и вошла в их комнату. Все шестеро ютились в убогой комнатенке, в которой только и хватало места на брошенные на пол старые матрасы. В ней было бы тесно и троим, но других свободных комнат в доме не было. Тетка свою ни с кем делить не собиралась.

      Никто из братьев не спал, все сидели вокруг Дэвида и с очень грустными лицами смотрели на него. Моего появления не ждали, поэтому при звуке открывающейся двери все дернулись к своим постелям и притворились спящими, даже Дэвид затих. Поняв, что это не их мать, они удивленно уставились на меня.

      В комнате стояла вонь, от которой меня чуть не вырвало. Затравленные собственной матерью, они даже не находили время прибраться у себя. Я сразу пошла к окну и раскрыла его настежь, чтобы впустить чистый воздух, и только потом сказала шепотом:

      – Я вам еды принесла, мальчики.

      Вряд ли их могло порадовать что-то больше, чем эта новость. Дэвиду я насыпала сухарей в подставленные ладони больше всех. Остальные поровну разделила между братьями. Дэвид ел, лежа на животе, слезы все еще катились по его лицу, но он начинал успокаиваться, уж это я умела чувствовать лучше других еще с детства. Пока они ели, я подошла к младшему, откинула одеяло и положила на опухшие раны смоченное водой полотенце. Он попробовал протестовать, вспыхнув от стыда, но облегчение, которое принес ему импровизированный компресс, и просто человеческая забота успокоили его.

      – Не унывай, братишка, – ободряюще сказала я. – Нас знаешь как в приюте пороли? Не переставая! У няньки даже рука болеть начинала к вечеру. Но все всегда заживало. А тот, кто бьет детей, рано или поздно попадет на суд к Хранительнице. Ты же знаешь про это?

      Он не знал. Остальные братья тоже выглядели удивленно. Как можно было этого не знать, я не понимала. Легенду про Хранительницу Весов рассказывали детям чуть ли не с рождения, но,