Вверх по стечению. Утопический роман. Михаил Коссой

к потере энергии.

      – Но это наводнение, оно же не навсегда? – попыталась внести нотку оптимизма жена Марина.

      – Будут строить набережную, – поделился Анатолий сведениями от доверенных людей из мэрии. – Чтобы вернуть реку в русло.

      – Так уж давно пора! Чего ж тянут? – ухмыльнулся Эдик.

      – Проект составляют! – непроизвольно повысил голос отец. – Не хватало только, чтобы ее тоже смыло, как пляж.

      – Ну-ну, – Эдик снова взялся жевать черемшу.

      – Это какой-то отстой! – сказала Вика и вышла из столовой.

      Анатолий Антонович нагрелся внутри себя еще немножко, но ничего не сказал. Забавно, что если бы он в тот момент представил себя не в виде массивной и благородной фигуры из полированной бронзы во главе стола, а маленькой тряпичной хихикающей фигуркой в ярко-красном колпаке где-то сбоку – он бы спокойно поведал о содеянном, ведь такой образ трудно испортить, и никакого внутреннего нагрева! Но тогда он еще не читал розовой книжки.

      ***

      Об этом семейном совете мне рассказала Марина, когда пришла ко мне в образе и состоянии свободной женщины, чтобы поговорить. Я вообще большую часть этой истории узнал из первых рук. Немногое оставшееся я восстановил сам, соединяя точки линиями. Они ведь, если помните, в среднем стремятся быть прямыми.

      – Ты знаешь, – сказала Марина под конец того первого разговора, который, признаюсь, был довольно длинным и закончился под утро. – Это была, наверное, первая трещинка в фундаменте. Ты еще не веришь, что она появилась, а она становится длиннее, шире, все начинает перекашиваться…

      Марина говорила все это фигурально, не зная, что вполне натуральные трещины уже пронизали фундаменты зданий в Экотауне и довольно бодро расширяются. Через три дня все начнет перекашиваться и весь район уплывет вниз по реке вслед за пиломатериалами.

      ***

      На самом деле, конечно, Анатолий Антонович, не мог всерьез повредить бронзовому образу самого себя в головах детей, поскольку такого образа в их головах и не было. В голове у дочери Вики отец был неясным сизоватым силуэтом на самом краю ее мысленной картины мира. Что-то вроде отдаленной трубы теплостанции – немного портит общий пейзаж, но всерьез не досаждает. Именно поэтому на семейном совете Вика была неприятно удивлена.

      – Это какой-то отстой! – сказала она и ушла к себе в комнату в состоянии крайнего расстройства, чувствуя, как сизая мгла от отцовского силуэта затемняет и затуманивает картинку солнечного побережья с ее собственным сверкающем каплями силуэтом посередине. Силуэт, кстати, был в новом купальнике.

      Вообще, почти все мысленные картинки Вики имели в середине ее саму в каком-нибудь выгодном ракурсе. Например – вид в рост, снято в три четверти сзади и чуть снизу, она вглядывается вдаль, слегка присогнув одну, опирающуюся на носочек, ногу. Вика где-то вычитала, что такая поза акцентирует некоторые