Вырай. Новая эпоха. Екатерина Боровикова

он ведёт?

      Соня с сожалением вновь прикрыла часы – света они давали ровно столько, сколько нужно было, чтобы ещё больше сгустить тьму, и нехотя ответила:

      – Может, в старый музей. В нём раньше чья-то усадьба была. Это километра три. А может, к озеру в парке, оно ближе. Я там жила рядом, раньше. Наш район только лет двадцать назад застраивать начали. До этого там ничего не было.

      – Понятно. Выведет нас дорожка где-то прямо в городе. Ещё до Вырая добраться надо будет как-то.

      – Почему ты уверен, что мы выйдем? Вдруг дверь завалило, или её давно нашли и забетонировали, чтобы не шастали всякие? Может, нам лучше остановиться и подумать, как быть в таком случае? Или вовсе вернуться.

      – Я ни в чём не уверен, – серьёзно ответила темнота голосом Коваля, – вот только фантазировать, как оно будет – хорошо или плохо, продумывать варианты, не двигаясь с места, просчитывать риски, стелить соломку – бред сивой кобылы. Знаю одно. Лишь действие даёт возможность человеку двигаться вперёд. Неважно, куда это тебя приведёт – к улучшению или ухудшению ситуации. Конечная точка маршрута всегда начальная точка нового пути, который может оказаться именно тем, что тебе нужно.

      Хромушка вдруг поняла, что держаться Славы – не самая хорошая идея. Если этот страстный монолог – кредо его жизни, то непонятно, как он дожил до своего возраста.

      – Ты не прав. Иногда дорога может привести в никуда.

      Ответа не последовало. Коваль почему-то остановился.

      – Что там такое? – Прошептала девушка.

      – Тупик. Мы пришли в никуда, как ты метко выразилась.

      На Софью обрушилось отчаяние. Робкая надежда, что удастся выбраться из церкви, растаяла, как дым.

      – Неудивительно. Глупо было рассчитывать, что ход, выкопанный под землёй пару веков назад, выведет нас на поверхность!

      – Подожди, не истери. Я что-то нащупал. Как же фонаря не хватает!

      Кривицкой вдруг подумалось, что можно провести эксперимент. Хуже уже всё равно не будет. Она отпустила ремень Коваля и положила руку мужчине на затылок.

      – Ты что делаешь, Сонец?

      – Стой, не шевелись. Я хочу, как это правильно сказать… поколдовать, наверное. Вдруг получится глаза твои улучшить, чтобы ты в темноте мог видеть.

      – Не получится. У тебя сил осталось с гулькин нос.

      Соня решила всё же попробовать. Сосредоточившись, она попыталась просмотреть голову Коваля.

      Ничего не вышло.

      Зато глаза Хромушки, как обычно, засветились. Этого зеленоватого свечения хватило, чтобы рассмотреть металлическую дверь впереди. Скорее всего, она была поставлена здесь гораздо позже революции, возможно, когда церковь исполняла роль столовой для советских граждан.

      – Не знаю, что ты планировала сделать, дорогуша, но и так неплохо. – Славка схватился за засов. – Теперь остынь, а то в обморок брякнешься. Мы уже и методом тыка справимся.

      Дверью давно не пользовались. Тяжёлый засов проржавел и не хотел поддаваться. Лишь через десять минут его удалось сдвинуть с места.

      За