Незавершенные дела. Нора Робертс

тогда они были детьми. А дети, как известно, существа эмоциональные и впечатлительные – особенно девочки-подростки. Их дружба не успела охладеть сама собой, поскольку произошел внезапный и полный разрыв. И столько воды утекло с тех пор, что надеяться на восстановление прежних связей и чувств было бы наивно и слишком оптимистично.

      Так говорила себе Ванесса, поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням крыльца.

      Дверь распахнулась. Вид женщины, вышедшей на крыльцо, вызвал в памяти Ванессы целый рой воспоминаний, однако сейчас она не чувствовала ни тени смущения или сожаления, как во время встречи с матерью. «Она совсем не изменилась», – только и могла подумать Ванесса. Джоани как была, так и осталась крепко сбитой брюнеткой с формами, которым Ванесса всегда завидовала. Ее короткие волосы непослушно топорщились вокруг миловидного лица. Черные волосы, голубые глаза и губки бантиком сводили с ума мальчишек в школе.

      Ванесса забормотала что-то, неловко подыскивая слова, но Джоани с громким воплем бросилась к ней, и в следующий миг они уже обнимались, щипали и тискали друг друга, и двенадцать лет, разделявшие их, растаяли среди смеха, слез и потока бессвязных слов.

      – Да ты ли это? Ты…

      – Как я по тебе скучала… слушай…

      – Подожди…

      – Прости меня… я…

      – Да когда я узнала, что ты… – Джоани, покачав головой, вырвалась из объятий подруги. – О боже, как я рада тебя видеть, Ван!

      – Поверишь, мне страшно было к тебе заявиться, – сказала Ванесса.

      – Почему?

      – Я боялась, что ты вежливо предложишь мне чаю и не будешь знать, о чем со мной говорить.

      Джоани достала из кармана скомканный платок и высморкалась.

      – А я тоже боялась, что ты приедешь чисто из вежливости – вся в мехах и бриллиантах.

      – Свои меха я оставила дома, – усмехнулась Ванесса.

      Джоани схватила ее за руку и потащила в дом.

      – Пойдем! Может быть, я и правда угощу тебя чаем.

      Они вошли в светлую и чистую прихожую, а оттуда в гостиную с диванами блестящего красного дерева, с выцветшей обивкой, ситцевыми занавесками и плетеными ковриками. О том, что в доме есть маленький ребенок, говорили детские зубные кольца, погремушки и мягкие игрушки. Ванесса не сдержалась и взяла в руки бело-розовую погремушку.

      – У тебя девочка.

      – Лара, – просияла Джоани. – Она просто чудо. Она скоро проснется, и ты ее увидишь.

      – С ума сойти, – Ванесса тряхнула погремушку, – ты – мама.

      – Я почти привыкла. – Джоани взяла Ванессу за руку и усадила на диван. – А мне не верится, что ты здесь. Ванесса Секстон, концертирующая пианистка и мировая знаменитость.

      – Ой, не надо, – поморщилась Ванесса. – Это не я. Она осталась в Вашингтоне.

      – Перестань, – рассмеялась Джоани, блестя синими, как у брата, глазами. – Ты – наша гордость. Бывает, промелькнешь в новостях, а в городе только и разговоров об этом. Ты ведь нас прославила.

      – Как же, – улыбнулась Ванесса. – А у тебя прелестное гнездышко, Джоани.

      – Не