Незавершенные дела. Нора Робертс

ухода?

      – Мне нужно на работу. Есть маффины и кофе. Кофе еще горячий.

      – На работу? – переспросила Ванесса. – Куда?

      – В магазин. – Чтобы занять дрожащие руки, она налила Ванессе чашку кофе. – У меня антикварный магазин. Я купила его шесть лет назад, у Хопкинсов. Я у них работала, ты, может быть, помнишь. А когда они решили продать, я его купила.

      Ванесса ошеломленно тряхнула головой:

      – Так у тебя свой магазин?

      – Ну да – небольшой. – Руки нервно затеребили нитку жемчуга на шее. – Я назвала его «Чердак Лоретты». Глупо, наверное, но мне кажется, что это подходящее название. Я закрылась на два дня, но… Если хочешь, я останусь дома еще на день или два – как скажешь.

      Ванесса задумчиво смотрела на мать, пытаясь представить себе ее в роли владелицы магазина, среди своих товаров и бухгалтерских книг. Антиквариат? Разве она когда-нибудь интересовалась антиквариатом?

      – Нет, – наконец ответила Ванесса, понимая, что разговор придется отложить. – Иди, если тебе нужно.

      – Может быть, ты захочешь взглянуть. У меня есть много разных забавных вещиц, так что заходи. – Лоретта дрожащими пальцами возилась с пуговицами пиджака, который ей никак не удавалось застегнуть. – Ты тут не заскучаешь одна?

      – Я привыкла быть одна.

      – Да-да, конечно, – затараторила Лоретта, – увидимся вечером, я обычно возвращаюсь к половине седьмого.

      – Хорошо.

      Ванесса подошла к мойке и повернула кран. Хотелось воды – холодной и чистой.

      – Ван.

      – Да?

      – Я знаю, что годы прошли, но все-таки…. Надеюсь, ты дашь мне шанс.

      – И я надеюсь, – развела руками Ванесса, – но я понятия не имею, с чего начать.

      Лоретта робко, но все-таки без прежнего напряжения улыбнулась:

      – И я. Может быть, так и начнем. Я тебя люблю и буду счастлива, если смогу это доказать. – С этими словами она быстро повернулась и вышла.

      – Ах, мама, – ответила Ванесса, когда за ней закрылась дверь, – я прямо не знаю, что мне делать.

      – Миссис Дрискол, – Брэди похлопал восьмидесятитрехлетнюю старушку по узловатому колену, – у вас сердце как у гимназистки.

      – Ах, при чем тут сердце, Брэди, – закудахтала она, – когда у меня все кости ноют и трещат.

      – Заставьте своих правнуков пропалывать ваши грядки, и сразу полегчает.

      – Но я уже шестьдесят лет сама обрабатываю свой участок!

      – Конечно, ваши помидоры того стоят, но кос тям-то от этого не легче! – заметил Брэди, отстегивая манжету тонометра с руки выше раздутого локтя, пораженного артритом. Здесь он мало чем мог помочь.

      Миссис Дрискол учила его во втором классе, двадцать пять лет тому назад. Уже тогда она представлялась ему старейшей жительницей Земли. А ей он, наверное, до сих пор казался малолетним хулиганом, который перевернул аквариум с золотыми рыбками, чтобы посмотреть, как те будут биться на полу.

      – Я видел вас выходящей с почты пару дней назад, миссис Дрискол, – он сделал пометку в