Убийства и прочие мелочи жизни. ЕленаА. Миллер

уже в который раз – какую ценность мог он представлять для грабителя?

      – Боже мой… – Маша в страхе прижимала руки к груди. – Это немыслимо. Зачем это кому-то?

      – У вас есть еще подобные снимки?

      – Да, сколько угодно! В нашей мастерской на буфете стоит такой же. И дома у меня целый альбом. Но… Забраться ночью в дом, чтобы разбить стекло в фоторамке и убить человека… Это немыслимо!

      – Разберемся! – авторитетно пообещал Толик, накладывая на большое круглое печенье гору густого меда.

      Даниил покосился на него и, передернув плечами, переключился на Карпа Палыча.

      – Уважаемый Карп Палыч!

      – Да!

      – Настала ваша очередь поговорить со мной.

      – С превеликим удовольствием!

      – Расскажите мне как можно более точно, как прошел ваш вчерашний вечер, начиная с того момента, когда Алексей закончил свой рабочий день.

      – Я уже упоминал об этом. В половине шестого вечера Алеша вышел из своей комнаты чем-то расстроенный. Я, конечно, поинтересовался причиной его подавленного настроения. Он объяснил, что были проблемы с компьютером – он зависал, потом произошли накладки с почтой. Я не стал уточнять какого именно плана, потому что Лёша заверил меня, что он сумел все исправить и выполнить работу. Он прошел на кухню и выпил холодного чаю. Его потухший вид настолько не вязался с его обычным блистательно-радостным настроением, что я забеспокоился. Но он опять сумел меня утешить… Он сказал, что виной всему головная боль, и ему нужно немного пройтись.

      – У него раньше бывали головные боли?

      – Не часто. В таких случаях он спрашивал у меня или у девочек пару таблеток анальгина.

      – Вчера он попросил у вас лекарство?

      – Нет. Он предположил, что часовая прогулка вполне поможет. И Алексей ушел. Как мы уже выяснили – в мастерскую. Я немного поработал в кабинете – прочитал статью в столичном журнале об иконописи Строгановских вотчин, затем мне стало неуютно в пустом доме… Я, знаете ли, плохо переношу одиночество. И я отправился в храм в надежде заполучить в собеседники отца Косьму.

      – В какое время это было?

      – Дайте припомнить… Думаю, около четверти седьмого…

      – Именно в это время Марья и Глафира выгнали Алексея из мастерской.

      – Возможно, потому что мне показалось, что я видел его у начала Тополиной аллеи, в тени кустов.

      – Вы окликнули его?

      – Ни в коем случае! Я не хотел прерывать его прогулку.

      – Что было дальше?

      – Дальше… Я пришел в храм, но настоятеля не застал. Он отправился к одной из своих немощных прихожанок. Мне сказала об этом Анна, тетка нашего уважаемого участкового уполномоченного.

      Толик кивнул:

      – Она у меня как армянское радио – все знает…

      – Я передал через Анну, что буду рад видеть батюшку у себя вечером и вернулся, приблизительно без пятнадцати минут семь. В доме было тихо и пусто. Я вынес из холла свое плетеное кресло, взял старые журналы и погрузился в чтение.

      – Вы не видели и не слышали ничего подозрительного?

      – Нет!