Сердце в виде часовой пружины. Игры богов. Сергей Сиверс

сказал! Но она-то с её связями могла всё сама проверить сто раз, если б хотела… После этой истории, она подвела под то, что я  – законченный эгоист и мне наплевать на неё, даже краешком ума не подумав что я чувствовал, когда узнал об обмане. Так она хотела перехитрить совесть: к тому времени она уже поняла, что не хочет жить со мной и искала предлог, чтобы расстаться. Если бы не предлог с клиникой, она нашла бы другой, третий, и десятый; предлог объяснить себе почему выйдя замуж, она просчиталась как четырёхлетняя девочка, которая ревёт, потому что выбрала не ту куклу в магазине. Но, по её логике,это была моя вина, это я её обманул. Вина настолько же моя, насколько вина "логики" в том, что слово это женского рода.

      Впрочем, я перескочил через события. Так вот, возвращаясь к мудрой наставнице. После того, как она наговорила кучу гадостей про меня – а мне, кстати, было странно, почему Наталья приняла её болтовню за чистую монету; почему проглотила это спокойно, когда та бессовестно оговаривала её мужа и не пыталась ей возразить –  у нас состоялся длительный разговор. "Есть шанс всё изменить к лучшему," – начала Наталья с интонацией кризисного менеджера обанкротившегося проекта. Я не понял, и она пояснила:  мадам договорилась чтобы меня устроили в фирму её мужа в качестве стажера. Обучение, соцпакет, перспективы роста, и так далее. Лицо Натальи при этом было такое, словно её подруга оказала мне любезность, а я за это должен целовать ей руки. "Ради меня. Ты можешь это сделать ра-ди ме-ня? – подчеркнула она. –  Ты знаешь, что нам нужны деньги". – "У нас пока есть деньги." – "Их не хватит на моё лечение, не говоря про кредиты по твоей вине," – добавила она, делая акцент на "по твоей вине". Окей, сказал я, я буду много работать. Но я не могу работать там, где она меня просит. Если я стану это делать, я кончусь как писатель; я просто не мог врать ей, как не мог врать самому себе. Затем привёл ей из Крылова насчёт сапогов и пирогов – каждый должен быть на своём месте и делать то, что он умеет и пояснил. Во-первых, я не умею торговать и торговаться: меня уволят на следующий же день за профнепригодность. Во-вторых, я всегда буду делать то, что делаю просто потому, что безумно люблю свою работу, которая не измеряется деньгами, и я ни за что не променяю её на что-то другое. Она выслушала, поджала губы и промолчала. Затем её прорвало: так говорит лузер, который ругает всех, кто умеет делать деньги. Меня сильно это задело. "Сделай ради" меня пахнет куплей-продажей", – сказал я, так как она предлагала мне сделку в обмен на прежнюю любезность: раньше врала я, теперь твоя очередь соврать мне. "Это всё фальш. Это бартер, торговля, –  сказал я, – а не брак. Хотя есть и другое словцо, похуже". Она вскочила как ужаленная, развернулась и ушла. Так наш разговор закончился. Так закончился наш брак. И теперь, спустя время, я определённо могу сказать: к счастью.

                                                                        ГОРТАНОБЕСИЕ

      ^{У него была одна слабость, у этого Фортунато, хотя в других отношениях он}