Панджшер навсегда (сборник). Юрий Мещеряков

нормально.

      – Что нормально? – рыкнул комбат и вдруг осекся: при чем здесь этот боец? Он и доложить-то не знает как, а кто знает?

      – Всем вколол по шприцу промедола, раны забинтованы, у одного выше колена нога оторвана, у других – ниже. Жить будут. Я больше ничего для них не смогу сделать, теперь – только хирурги. – Он тискал руками санитарную сумку, не знал, куда деть руки, а к концу фразы иссяк, как опорожненный кувшин.

      – Раньше кровь видел?

      – Нет.

      – Как же вас готовили? – Тот в ответ только пожал плечами. – Соберись, теперь это и есть твоя работа.

      Невдалеке, в тени дувала, не переставая, выл маленький сержантик.

      – Иди, успокой его, приведи в чувство, а то он всю роту в тоску вгонит, – и уже направляясь к площадке для вертолета, – он скоро будет дома, а что случится с нами, еще не известно, вот это и скажи ему.

      Площадка должна быть более-менее ровным и просторным местом, видимым сверху при подлете и удобным для посадки. Это пространство между домами на самой окраине кишлака как раз подходило для такой цели, вращающиеся лопасти не достанут до ближайших деревьев. Группа саперов из инженерной роты заканчивала работу по ее проверке. Комбат окликнул сержанта, старшего группы.

      – Пока чисто, товарищ подполковник. Скоро уже управимся.

      – «Вертушки» в воздухе, будут с минуты на минуту.

      – Быстрее нельзя.

      – Да, знаю я, – бросил он в сердцах, – в том-то и дело. Работайте, не торопитесь. Будут висеть над нами, сколько потребуется.

      Совсем рядом, с той стороны, где два других сапера методично прокалывали щупами грунт, неотвратимо и уже буднично с черным тротиловым облачком и земляной крошкой ухнул очередной взрыв. Он увидел обращенные к нему, мгновенно ставшие мертвенно-белыми в черной тротиловой крошке лица, – схватившись руками за голову, за изрубленное осколками лицо, у воронки беззвучно катался сапер. Второй больше от испуга, чем от взрывной волны, упал на землю и теперь неуклюже пытался подняться.

      – Вы что делаете? – Комбат схватил за грудки сержанта. – Вы что делаете?

      – Он на взрыватель, он на взрыватель нажал. Щупом – на взрыватель.

      – Вы что делаете? – Оставив сержанта, Усачев быстрым шагом, почти бегом, бросился к раненому.

      – Нельзя! Назад!

      – Что? – Он оглянулся на крик.

      – Я сам. Там могут быть еще мины. – Быстро и аккуратно работая щупом, сержант приблизился к солдату. – Чисто.

      Его напарник ощупывал место вокруг раненого.

      – Есть. Еще одна. Вот она, стерва, торчит.

      Усачев почувствовал, как у него опустились плечи, и на мгновенье потемнело в глазах. Что-то происходит. Она, смерть, словно хочет его догнать, и кто-то ей мешает. Второй раз за сегодняшний день.

      – Тащите парня. А потом подорвете ее накладным зарядом. Санинструктор! – Тот уже стоял рядом, и руки его на удивление не тряслись. – Делай, чему учили.

* * *

      Когда Ремизов узнал, что