Следователь и Корнеев. Повести и рассказы. Николай Николаев

я нашёл не скоро. Они расположились в одном из крыльев корпуса замороженного в последние годы строительства. Ещё в советское время возвели семиэтажную коробку. Поставили крышу, установили окна и двери, а затем, с приходом рыночных отношений, всё затихло.

      Главным у них был Федорченко. В коже и металле, с распущенными до плеч волосами и строгим лицом. Типичный байкер. Единственно, рост и комплекция никак не вязались с имиджем крутого парня. Щупленький и невысокий, он преувеличенно прямо старался держать свою спину, пытаясь выгадать таким способом пару лишних сантиметров. Встретил меня настороженно:

      – По всем вопросам только ко мне лично, – сразу же предостерёг он меня.

      Из общего зала, где до недавнего времени была автомастерская, а сейчас стояли мотоциклы, мы поднялись по металлической лестнице наверх, в будку с большим незастеклённым окном. Видимо, бывшая диспетчерская. Кинув на деревянную скамейку кожаные перчатки, он резко, как будто устал уже таскать на себе многочисленное железо, с шумом приземлился там же, на скамейке. Хмуро кивнул мне, приглашая занять место у стола, на котором стояла консервная банка, доверху наполненная окурками.

      – Ну что вам сказать о Павле? – секунду он сортировал в своей голове информацию. – Мужик стоящий был. Серьёзный. Помогал нам деньгами. Федорченко сверкнул глазами: – И принципиальный! Всегда участвовал с нами в различных маршах протеста. Катались на мотоциклах с российскими и сербскими флагами вокруг американского консульства в годовщину бомбардировок Белграда. Оцепляли Таганский рынок – такой марш протеста против унизительного наводнения России дешёвым и некачественным ширпотребом из Азии. И на момент прихода к нам Павел уже бился один со всей этой иноземной шушерой.

      Федорченко натянул на руки перчатки и задумчиво сжал кулаки.

      – Конечно, мы это так не оставим. Не для того собрались здесь вместе, чтобы нас поодиночке, как крыс, перебили… – Он посмотрел на меня исподлобья, строго: – А вам не кажется странным совпадение? Убили его 20 апреля 2000 года – в день рождения Гитлера! Кто-то объявил нашему движению войну!

      – И кто же это может быть?

      – А кто враг у патриотов? – ответил вопросом на вопрос Федорченко. – Неруси всех мастей!

      Федорченко немного помедлил, а затем поднял на меня испепеляющий взгляд и произнес пафосно:

      – Обществу нужна встряска! Может быть, даже война! Чтобы очиститься!

      – Вот как? – удивился я. – А вот за это уже и под уголовную статью можно попасть!

      – Плевать! Мы готовы идти в тюрьмы. Готовы страдать за свою идею!

      Я хмыкнул. Это не ускользнуло от внимания оратора, и он уже спокойнее добавил:

      – Послушайте. Ведь что-то надо делать. Смотрите, что творится кругом – коррупция, алкоголизация молодёжи… Педофилы вот развелись!

      – Корнеев за это ратовал?

      – Да все незашоренные люди это видят. Не он один. Только быдло сейчас погоду