Я не верю крикам птиц. Женевский квартет. Лето. Евгения Луговая

с валидолом и судорожно кладет на толстый розовый язык сразу две белые, пахнущие ментолом таблетки.

      Когда он сидит на переднем сидении, его огромный живот, набитый опилками еды и уставших от тесноты внутренностей, достает до самого руля, мешая некоторым маневрам. Но дела толстого седого недовольного мужчины не терпят отлагательств, поэтому он с кряхтеньем заводит мотор и едет в продуктовый магазин.

      После медленной поездки с тележкой между рядами замороженных полуфабрикатов и стеклянными прилавками с толстыми змеями лоснящихся колбас и подмигивающих желтыми дырками глаз сыров, мужчина останавливается, чтобы перевести дыхание – пот градом стекает со лба, и он промокает его тряпочкой для чистки машинных стекол. Который день он забывает забросить его в стирку!

      Толстый седой недовольный мужчина несколько оживляется, попадая в алкогольный отдел: батарея зеленых, белых и красных бутылок с разноцветными этикетками пробуждает радостный хриплый клекот в его груди, нёбо щекочет перышко предвкушения. Нагруженный пакетами, он выходит на улицу, костеря про себя шумные счастливые семьи, наглых подростков, глупых неповоротливых стариков, то и дело преграждающих путь. Куда все они несутся, почему не могут сидеть дома? «Ты вообще смотришь, куда идешь?» – шипит он немолодой женщине с собачкой.

      Толстый седой недовольный мужчина с трудом залезает обратно в машину, давая себе двадцать минут на восстановление после этой энергозатратной вылазки. Видит бог, походы по магазинам отнимают слишком много сил. Нет конца этой одиссее: ему предстоит еще долгая дорога домой, а потом путь из машины до подъезда, от двери до лифта, от лифта до квартиры, и, наконец, из прихожей до продавленного дивана…

      Третья глава

      – У вас тут жара, как в Сайгоне, – сказала девушка, хватая просроченные счета со стола Джонни и картинно обмахиваясь ими, как венецианским веером. – Я-то думала в Швейцарии холодно. Альпы, лыжи, все такое…

      – Может, прекратишь этот цирк, Айрис? – закатил глаза Джонни. Лучше бы она не возвращалась.

      – У тебя проблемы со слухом? Я не Айрис, я же сказала.

      Она прошла по засаленному ворсу ковра и села на самый краешек кресла, боясь испачкать свое элегантное платье.

      – И кто же ты? Актриса с конкурса двойников? Проекция Айрис из прошлого, когда мы еще не были знакомы? Галлюцинация? – издевался Джонни, стараясь придумать самые нелепые варианты.

      – Ты забыл еще пару версий, – улыбнулась то ли Айрис, то ли не Айрис, – например, что я подменыш, а ее похитили фейри, или что ее клонировали в секретной лаборатории, или, наконец, что я самый настоящий доппельгангер17…

      – Можно не употреблять таких сложных слов? – поморщился ирландец. – Я человек простой, меня эти интеллектуальные изыски только раздражают.

      Незнакомка проигнорировала его комментарий и достала из маленькой серебряной сумочки пачку тонких ментоловых сигарет.

      – Хочешь

17

Двойник (прим. ред)